Я улыбнулся в ответ и сказал:
— Нет
Ксения просто сказала:
— О.
Она замолчала на несколько секунд, а потом тихо добавила:
— Я больше всего скучаю по своей семье.
В ее голосе были слышны грусть и тоска. Что мне сказать, я не знал, поэтому просто молчал.
— Мама и папа, наверное, очень беспокоятся о меня прямо сейчас. Нет… на самом деле, они бы не беспокоились. У них бы сердце разбилось. Они, наверное, думают, что я уже мертва.
Я посмотрел на нее и вздохнул.
— Похоже, ты очень заботишься о них.
Ксения, смущенная, повернулась ко мне.
— Конечно. Это же нормально, верно?
Я уставился в серое небо. Ветер пах дождем.
Через некоторое время я сказал:
— Я не знаю.
Вечером, София попросила меня повторить «тысячу ударов». Потом мы разделали последние кусочки сушеного мяса и пошли спать по очереди, чтобы всегда кто-то мог присматривать за Ксенией.
Удачно, что ночью ничего не случилось.
Утром, когда темнота отступила и наступил рассвет, мы готовились покинуть большую статую. София спустилась первой. Прежде чем мы начали спускаться, она сказала пару слов:
— Сегодня будет другой день. В лабиринте будет больше падальщиков, чем раньше. Может быть, мы не сможем устроить засаду или избежать схватки с несколькими из них одновременно.
Она посмотрела на меня: