Бог теней в Омской Академии

22
18
20
22
24
26
28
30

— У меня только один вопрос.

Я и Пещерский — мы удивленно посмотрели на него и затаили дыхание.

— Что это за вопрос? — почти хором спросили мы.

Андреев вперился взглядом в сторону:

— Ты сказал, что кто-то из нас должен быть пожертвован, чтобы спасти остальных двоих. Почему именно он? Мне кажется, что ты гораздо ближе к смерти, чем он и я.

«Отличный вопрос! Я сам собирался его задать».

Я повернулся к Пещерскому и пытался скрыть свою насмешливую ухмылку, но моё удивление стало еще больше, когда он дал ответ.

— Он уже был ранен при крушении вертолета. При нападении медведя он забрызгался кровью убитых. Его плащ также пропитался кровью предыдущего владельца. От мальчика исходит запах крови. Если мы оставим его рядом, мы все будем в опасности. Поэтому он — лучший выбор чтобы пожертвовать собой ради нас двоих.

Ухмылка на моём лице исчезла.

— Проклятье тебе Пещерский! — сказал я гневно.

Рассуждения Пещерского были очень убедительными. Андреев слушал, и его лицо становилось все более серьезным с каждым словом. Наконец, он посмотрел на меня, и в его глазах зажглась опасность.

«Это правда».

Я почувствовал, что во рту пересохло, а по спине пробежала холодная дрожь. Я напрягся, готовый действовать и давать отпор…

Но тут Андреев улыбнулся.

— Твоя логика почти непреодолима Пещерский, — сказал он, вытаскивая меч. — Однако ты забыл одну вещь.

Пещерский поднял брови, стараясь скрыть свою нервозность.

— А что именно? — спросил он.

Барон Андреев повернулся к нему лицом, улыбка исчезла с его лица. Теперь оно выражало сильное и явное желание убивать.

— Дело в том, что я знаю, кто ты на самом деле, благородный аристократишка. Я также знаю, что ты сделал прежде, чем решил поступить в академию. Это была твоя единственная возможность не сесть в тюрьму даже несмотря на связи твоего рода. Одного из твоих ужасных преступлений достаточно, чтобы захотеть убить тебя. Так что, если здесь есть кто-то, кто заслуживает быть пожертвованным… это именно ты.

Глаза Пещерского расширились от ужаса.