Ах, он не слышал о таком принципе? Ну что же, я единолично ввожу его с сегодняшнего дня.
Он не умеет убирать? Ничего, я составлю список, пусть выполняет и ставит крестик возле каждого из пунктов.
Упрямо написала этот самый список, порадовавшись тому, что умею не только читать, но еще и вполне уверенно выводить буквы на чужом языке, обмакивая сизое гусиное перо в чернильницу.
Но все-таки пожалела брата, поэтому пунктов было мало.
Пообещав ему в награду вкусный завтрак, я выскользнула из дома и поспешила на тот самый рынок возле катка Брамса. В Ровейне был еще один, о котором упоминала Ким-Ли, – центральный, возле порта, – но искать его я не рискнула.
Вместо этого бодро шагала в знакомом направлении по морозной, с каждым днем становившейся все более украшенной к новому году Ровейне. Размышляла о причине, по которой Ким-Ли так и не пришла навестить меня вечером, чтобы рассказать о том, что ее так встревожило.
Хотя она собиралась.
Вполне возможно, подруга была занята с женихом, решила я, и мы поговорим с ней обо всем позже на катке. Или же заглянем с Рори в прачечную Чангов.
Также меня немного беспокоил завтрашний разговор с миссис Ванроуз, и я старательно обдумывала варианты.
В кошельке сейчас лежало двадцать четыре фартинга, не считая мелочи, которую я захватила с собой на рынок. Сегодняшний урок у Вельских должен принести мне как минимум десять, хотя я надеялась на двенадцать.
Если мы подпишем договор с Брамсом и мне заплатят половину суммы за месяц работы с двумя группами, то это будет означать еще плюс тридцать фартингов.
Итого – шестьдесят шесть.
Шесть из них я планировала оставить на продукты и на стремительно заканчивающиеся дрова – мороз стоял пронзительный!
Зато остальные шестьдесят можно отдать домовладелице, пообещав той, что через пару дней – надеюсь, Вельские будут исправно платить за уроки или же найдутся еще желающие индивидуально обучаться катанию на коньках – я окончательно рассчитаюсь с долгом.
Заодно расскажу миссис Ванроуз, что нашла денежную работу и у меня серьезные планы на будущее, так что плату за аренду задерживать я больше не стану.
Должна же она согласиться? Хотя бы в память о моих родителях.
Мне казалось, что обязательно.
Снова поймала себя на мысли, что посчитала своими родителями Одриджей, а вовсе не Одинцовых, но на этот раз лишь пожала плечами. День назад такие мысли меня бы порядком смутили, зато сейчас я чувствовала, насколько сильно вжилась, буквально вросла корнями в этот мир, а тот давно уже проник в меня.
Прежняя московская жизнь становилась похожей на подернутый зыбкой дымкой сон, о котором с каждым новым днем в Ровейне я вспоминала все реже и реже.
Зато новая реальность уверенно заявляла свои права.