Гром, уловив мои мысли, прибавил скорость, и вскоре показалось то самое упавшее дерево. Через него учил нас прыгать еще Шоун, заявляя, что я должна доверять…
Довериться своей лошади, стать ее частью, беспрекословно вручив ей свою судьбу. Потому что у меня есть дар, а Гром непростой конь. Он – потомок мустангов, в которых текла свободолюбивая кровь диких жеребцов, живших в этих степях еще до того, как здесь появились переселенцы из Элайра.
Лошадей, которых первыми приручило его племя. Но только потому, что те пришли к людям сами, как равные.
Я старательно пыталась освоить науку Шоуна. Под его руководством училась сливаться разумом с Громом, прислушиваясь к тому, что рассказывал смуглый черноглазый подросток из племени чикотто.
Делала это так долго, пока однажды у меня не стало выходить кривоватое подобие.
Позже, когда Шоун ушел – скорее всего, вернулся к своему племени, – я попыталась следовать его советам сама. Иногда получалось, иногда нет. Зато сейчас я уверенно объединила наши сознания, полностью положившись на чутье Грома, доверив коню решение – прыгать или нет.
И Гром прыгнул.
Уверенно взлетел в воздух, легко оторвавшись от земли, а затем так же легко приземлился на другой стороне от поваленного дерева и размеренно поскакал дальше.
На миг я уловила его мысли – он был доволен прыжком, скоростью и нашим побегом; ощущал свою силу, выносливость, молодость!..
– Какой же ты у меня молодец! – похвалила его.
Знала, что он не услышит, но обязательно почувствует мое одобрение, и тотчас же ощутила его ответные довольные мысли.
Наконец, Гром сбавил ход, и я повернулась. Как и думала, два всадника растерянно топтались возле дерева, но им было меня уже не догнать. Мы прекрасно это понимали – и они, и я.
– Поедем-ка домой, – сказала я Грому. – Думаю, приключений на сегодня нам хватило с лихвой. К тому же после обеда прибудут родственники, а это еще то приключение!
Сказала и осеклась, потому что увидела белого волка. Он стоял метрах в двадцати от меня, касаясь боком куста дикого боярышника. Смотрел желтыми глазами – не отрываясь.
Вздрогнув, я тотчас же накинула на Грома и себя защитное заклинание, хотя знала, что волк не причинит нам вреда. Одиночка, пусть и матерый – в наших местах волчьи стаи не были замечены, – нет, он нам был не страшен.
К тому же этого волка я видела не в первый раз. Он появился еще зимой, аккурат после того, как мне исполнилось восемнадцать. Время от времени я натыкалась на него в лесу, когда тренировала Грома или ехала по делам в Ровердорм.
Волк всегда появлялся как из ниоткуда. Стоял и смотрел на меня, а потом исчезал, будто его и не было.
Порой мне казалось, что он за мной следит. А еще иногда проскальзывала мысль, словно он что-то от меня хочет.
Я рассказала о волке Рогану, а потом соседям, но те лишь пожимали плечами, а кто-то даже предположил, что леди Мире Уилсон все почудилось. Наверное, болезнь все же оставила след на ее – то есть на моем – разуме…
Роган это услышал и тотчас же полез с кулаками меня защищать, требуя у обидчика публичных извинений.