– Она заявила мне, что если Духи решат забрать мою маму, то пусть забирают, она не станет им мешать. И еще, что моей маме туда и дорога… Мира, я прошу тебя! Все твердят, что у тебя есть магия! Умоляю, спаси мою мать!
***
C тетей Азалией я провозилась почти до рассвета. Судя по всему, с ней случился сильнейший гипертонический криз – с тошнотой, судорогами и удушьем. Полегчало ей не сразу, и это стоило мне почти всего оставшегося после возвращения от Данкеров магического резерва.
Когда Азалия Уилсон наконец-таки заснула – на этот раз спокойно, – а Илейн давно уже дремала в кресле, я поползла в свою комнату и упала в кровать; и, как следствие беспокойной ночи, проспала все на свете.
Не встала на рассвете, как привыкла делать последние несколько лет, не проверила, как идут дела в доме, не сходила в оранжерею и в огород, не накормила кур и гусей и не отправилась проведать Грома к Делавейрам.
Впрочем, насчет последнего я решила сперва поговорить с тетей Прим – узнать, насколько мне безопасно в одиночку передвигаться по лесу в свете услышанного о тарешшах. Реальна ли угроза их нападения? Или, быть может, Шоун скоро вернется в облике белого волка, чтобы за мной присматривать, и я снова смогу скакать по лесам и весям сколько душе угодно?
Но когда я проснулась, тети в доме уже не было. Оказалось, ей стало лучше настолько, что она приказала заложить коляску и вместе с Донахью уехала в гости. Отправилась в Ольсен к подруге, которая, по словам тети, давно уже справила столетие, но была бодра как всегда.
Когда она вернется, никто не знал.
Но это была не единственная «потеря» из-за моего долгого сна. Мне так и не удалось поговорить с Лиззи, которая снова куда-то сбежала с утра пораньше.
Скорее всего, через луг к Лайтингерам.
Вместо разговора с сестрой, приведя себя в порядок, я заглянула к тете Азалии. Удостоверилась, что с ней все в порядке – тетя все еще спала, – после чего на лестнице столкнулась с Лесли.
Та, улыбаясь, сообщила, что в дом только что принесли огромный букет – прислали его мне в подарок! А еще меня дожидались целых два письма и гость в гостиной, которого сейчас развлекала Кейт под присмотром Лоуренса.
– Но почему же вы меня не разбудили, – изумилась я, – раз ко мне пришел гость?
Оказалось, тот попросил меня не беспокоить, узнав, что я просидела всю ночь с заболевшей Азалией Уилсон. На мой вопрос, кто это мог быть, Лесли пожала плечами – она не знала.
– Но явно не из благородных, – заявила мне. – Хотя красив, как бог, и эта противная Кейт тотчас же взяла его в оборот!
Ломая голову над тем, кто бы это мог быть, я все-таки первым делом подошла к великолепному букету, доставленному этим утром из Ровердорма. Его оставили в холле, и цветы, стоя на трехногой подставке, испускали тончайший сладкий аромат.
Это был самый большой и красивый из виденных мною букетов – собранный из белоснежных лилий, нежных бутонов белых роз и синих ирисов, – и я терялась в догадках, где в Ровердорме смогли достать подобную красоту.
Если только в оранжерее жены мэра – этот сорт роз я видела на ежегодных выставках в Ольсене, где та уверенно брала с ним первые призы. Но как?.. Кто смог ее на такое уговорить, и почему она согласилась?
Впрочем, рядом с букетом лежала карточка, которая тотчас же пролила свет на эту загадку.
Все оказалось довольно просто и сложно одновременно. Цветы мне прислал герцог Кавингтон. Похоже, жена мэра не смогла отказывать в его просьбе, поэтому открыла двери своей оранжереи.