Но что именно ему не понравилось во внешнем виде пассажира, объяснить он не смог. Как и то, зачем тот сошел в лесу.
– И больше он не стал со мной разговаривать. Заявил, что у него много дел. Наверное, эти самые дела поджидают его в местном трактире, – нахмурилась Нэнси. – Это все, что мне удалось из него вытрясти.
– Уже что-то! – согласилась я, пытаясь хоть как-то уложить услышанное в голове.
Укладывалось оно очень плохо.
Если в дилижансе ехал Брай, то почему он взял и сбежал на подъезде к Ольсену?! Что ему могло понадобиться в лесу? Глупее поступка и не придумаешь!
– А я вам говорила! – зарыдала Марион пуще прежнего. – Говорила, говорила!.. Он меня больше не любит, поэтому побоялся доехать до станции! Не захотел смотреть мне в глаза! Это значит, что не будет никакой свадьбы! И его кольцо, – она принялась дергать с пальца золотое кольцо, но то не снималось, – мне больше ни к чему!
Но мы не позволили его снять. Кое-как уговорили Марион не делать поспешных выводов, потому что пока еще ничего током не ясно. Всему обязательно найдется объяснение, заявила я подруге, и произошедшее с Браем скоро прояснится.
Вполне возможно, это был не он. Мужчина, который сошел в лесу, – вовсе не ее жених, а Брай опоздал на дилижанс и приедет следующим, вечерним, который мы непременно дождемся.
А если его не будет вечером, то мы отправимся домой, а завтра он доберется до Ровердорма своим ходом.
Нэнси покивала, а Лиззи обняла мою подругу, уткнувшись ей макушкой куда-то в подмышку, – все утешали Марион как могли.
Несмотря на то, что я говорила вполне уверенным голосом, в голове продолжали крутиться не слишком приятные для нее мысли.
Марион давно твердила, что Брай изменился и война не прошла для него бесследно. Он стал холодным, даже черствым в последних письмах. Больше не говорил о своей любви и не строил планов на будущее.
Марион подозревала, что Брай передумал и не хочет на ней жениться. Поэтому и попросил встретить его в Ольсене, чтобы сказать об этом своей невесте в людном месте, а не с глазу на глаз при встрече в доме.
Но затем Брай струсил. Сбежал еще на подъезде к городу – вот, даже густые леса под Ольсеном его не остановили!
Правда, это было так на него не похоже! Пылкий влюбленный, разве он мог так быстро изменить своим чувствам? Или же это вполне нормальное явление – ведь я ничего не знала об этих самых чувствах!
Наконец, мы с Нэнси кое-как уговорили Марион выпить горячего какао в «Шоколаднице миссис Олфеи», затем, дождавшись, когда она окончательно успокоится, начали строить планы на то, как мы проведем время до прибытия вечернего дилижанса.
– Пройдемся по лавкам, – заявила пришедшая в себя Марион. – Я знаю неплохие магазинчики в центре города.
– Лучше уж отправимся на ярмарку, как мы и собирались, – отозвалась я, потому что на то, чтобы гулять по лавкам, у меня не было денег.
– А вот я хочу на карусели! – заявила Нэнс, подмигнув моей сестре. – И чтобы нас раскрутили так быстро, как в детстве! Что ты на это скажешь, Лиззи? Ты ведь тоже голосуешь за карусели?
Лиззи кивнула, и неожиданно мне показалось…