А я осталась, чувствуя, как к лицу прилила кровь. Затем повернулась, и… Мне ничего больше не оставалось, как только сдаться на милость победительниц в белых лазаретных передниках.
И уже довольно скоро, пообедав — в меня впихнули двойную порцию на радость нашему ректору, — облаченная в лазаретную сорочку и белоснежный, пропахший лечебными сборами халатик, я улеглась в кровать в пустующей трехместной палате и закрыла глаза.
Подозреваю, мне все же что-то подсыпали в еду — причем незаметно от меня, — потому что со страшной силой накатывала дремота. И я… Я решила отдаться ее течению, расслабиться и немного поспать.
Потому что ничего нового так толком и не вспомнила.
В какой-то миг там, на стадионе, мне показалось, будто бы ментальные стены вот-вот падут, освободив реку моей памяти. Но этого не произошло — я снова обманулась, — хотя и чувствовала, что блоки уже не настолько сильны, как раньше, и кое-где сквозь них стали просачиваться ручейки воспоминаний.
Но все еще слишком мелкие, и до полноводной реки, которая дала бы мне ясную картину, им было далеко. Но почему бы не попробовать и не собрать воедино хотя бы эти крохи, пока сон окончательно не одержал надо мною верх?!
Поэтому, лежа в лазаретной кровати, я попыталась воскресить из памяти позабытое. Начала издалека, решив попробовать с самых приятных воспоминаний. Например, с нашего дома в Ливанте.
Почти сразу же перед глазами возникло светлое двухэтажное строение с двумя балконами, увитыми кустовыми розами. И это было куда более яркое, насыщенное воспоминание, чем все то, что мне удавалось выцарапать из своей памяти ранее!..
Затем я попробовала воскресить образ своих родителей в ту пору, когда я была совсем ребенком, но тут, к сожалению, меня поджидал полнейший провал. Вспомнить их так и не удалось, и тогда, зажмурившись, я принялась думать о брате.
Патрик, каким же ты был?! И что с тобой случилось?..
Но чем дольше и старательнее я о нем думала, тем все больше ширилась черная дыра отчаяния, появлявшаяся каждый раз, когда я вспоминала о брате, и все сильнее сопротивлялись ментальные блоки.
Но сегодня я была настойчивее, чем когда-либо, и на этот раз они все-таки не выдержали, пропустив воспоминание.
Одно единственное.
Лицо — смуглое, темноволосое, скуластое. Синие глаза и задорная улыбка…
Знакомое до боли лицо.
Я видела этого человека рядом с собой много лет подряд — сперва в детстве, когда мы с братом были не разлей вода, а потом, уже подросшего, встретила здесь, в Академии Магии Эйлирена. И мы снова стали с ним неразлучны.
Нет, я не могла ошибиться! Те же глаза, те же скулы и та же улыбка были у Алекса Карвелла — вот кого напоминал мне мой брат Патрик!..
Вернее, они оказались на одно лицо.
Но сейчас этот факт странным образом ничуть меня не удивлял, хотя у меня не было никакого объяснения произошедшему.
Да, Алекс Карвелл — мой брат, сказала я себе. Вернее, он — это Патрик.