Саквояж с мотыльками. Истории о призраках

– И все-таки выберите одно.

Как и всегда в подобных случаях, перед моим мысленным взором сразу возникла картина: удрученный мужчина, а потом – женщина в фиолетовом пальто с меховым воротником и в маленькой шляпке. Она смотрела на меня с мольбой и тревогой, но при этом ее лицо выражало целеустремленность и решимость. Она явилась в мой кабинет без предварительной записи в конце пронизывающе холодного январского дня. После того как я пригласил ее сесть в кресло напротив меня, она сразу подалась вперед. Женщина прижимала к груди старомодный саквояж из растрескавшейся, выцветшей коричневой кожи.

– По блеску в ваших глазах вижу, что у вас в памяти всплыло подходящее дело, – с улыбкой произнес Том.

– Да. Возможно, потому, что оно имеет прямое отношение к нашему клубу.

– В таком случае закажу нам еще бренди, и вы расскажете мне эту историю.

– Нет, – покачал я головой. – Во-первых, она не слишком подходит для завершения долгой приятной беседы, а во-вторых, мне завтра рано вставать. Кроме того, сначала я хотел бы свериться со своими записями по этому делу. Давайте встретимся здесь же через неделю.

Том согласился, пусть и неохотно: сказал, что я раздразнил его аппетит и теперь ему не терпится услышать всю историю. Мы назначили встречу на вечер будущей среды: обычно в это время в «Таборе» тихо – скорее всего, потому, что, за исключением воскресенья, среда – единственный день, когда не выкатывают тележку с жареными мясными блюдами.

Мы распрощались, и как только я вернулся домой, сразу расположился в тихой гостиной и, приглушив свет ламп, погрузился в воспоминания. Заглядывать в старые записи не было нужды: история ожила в моей памяти во всех подробностях. Стоит мне сосредоточиться, как за одной картиной обычно следуют все остальные, а первый образ мне в этот вечер уже явился.

Я не просто поведаю историю, а прочту ее вслух, будто рассказ из книги. Том – один из лучших слушателей: живо заинтересованный, но тихий и внимательный. Я мог быть уверен, что он не перебьет меня до конца повествования.

У меня выдалось несколько свободных вечеров: поход в оперу и два обеда отменились. В этот сезон кашля и простуд жители Лондона предпочитают сидеть дома, чтобы уберечься от инфекций, поэтому у меня появилась возможность как следует подготовиться.

Вот моя история.

Глава 1

Уолтер Крейг изучал медицинские науки всего лишь первый год, но уже стало очевидно, что этот студент отличается острым умом, преданностью делу и трудолюбием, благодаря чему далеко пойдет. Но самое главное, он обладал чутьем, той самой изобретательской искрой, помогающей интуитивно нащупывать между фактами связи, которые больше никто не замечает. Хотя позже его выводы приходилось тщательно проверять, они почти всегда оказывались верны, и Уолтер Крейг получил максимально высокие оценки, удостоившись диплома с отличием. Далее он занялся передовыми исследованиями работы центральной нервной системы, обещавшими значительно усовершенствовать лечение некоторых опасных заболеваний. Те, кто нашел практическое применение его теориям, были потрясены, как столь молодой человек способен на подобные открытия. Несомненно, Уолтера Крейга ожидали блестящие перспективы, а также множество почестей и наград, которые будут идти к нему в руки сами собой.

Однако Уолтер Крейг был застенчивым, скромным и довольно-таки нервным человеком. Вместо того чтобы налаживать связи и всячески заявлять о собственной персоне, он предпочитал проводить время либо в лаборатории, либо за письменным столом. Таким образом, продвижением его открытий занимались другие люди.

Уолтер Крейг работал усердно – даже слишком усердно. Однажды зимой после шести лет углубленных изысканий он сильно простудился, простуда перешла в плеврит, а плеврит – в пневмонию. Молодой ученый жаждал вернуться к работе, но ему не хватало сил – ни физических, ни умственных. В результате он погрузился в апатию, сопровождавшуюся глубокой депрессией, и пребывал в этом состоянии несколько месяцев. До болезни Уолтер Крейг разрабатывал новую теорию о строении спинного мозга, касающуюся электрических импульсов между ним и головным мозгом. Он располагал некоторыми доказательствами в пользу своей правоты, но все же требовалось провести еще много сложных экспериментов, и невозможность продолжить работу повергала его в величайшее отчаяние. Другие интересы в его жизни отсутствовали, за исключением хоровой музыки: он регулярно посещал выступления хора колледжа, хотя религиозность была ему совершенно не свойственна. И все же в его отношении к хоровому пению и к совершаемым им открытиям была какая-то особая духовность.

Те, кто знал Уолтера Крейга – насколько его можно было узнать, – относились к нему хорошо, ведь недолюбливать его было решительно не за что. Безусловно, его продолжительное отсутствие заметили: его кабинет был единственным, где свет горел до глубокой ночи. Однако сказать, что коллеги по нему скучали, было бы преувеличением.

Наконец он достаточно окреп, чтобы вернуться к исследованиям, но врач порекомендовал ему найти помощника для рутинной работы, и Уолтер Крейг согласился, пусть даже неохотно и не сразу. Он понимал, что будет не только получать от ассистента помощь, но и передавать ему ценный опыт. Преподаванием Уолтер Крейг никогда не занимался и выражал сомнения в том, что из него получится хороший учитель, пока не нашел подходящего ученика. Он провел собеседования с пятью потенциальными ассистентами и отказал всем без объяснения причин: говорил только, что работа им «не по плечу» или что он с ними не сработается. А потом появился шестой соискатель. Все, кто был знаком с Крейгом, сказали бы, что кандидатуру молодого человека вроде Сайласа Уэбба он даже рассматривать не станет. Тот был весьма хорош собой, а к медицинской науке относился с почти мальчишеским энтузиазмом: его познания в области, в которой трудился Крейг, уже были весьма обширны. За открытой и обаятельной манерой Уэбба скрывалась изрядная доля хитрости, и большинство людей ему не доверяли, хотя не сумели бы объяснить почему.

Пару месяцев спустя один из профессоров спросил, как успехи Уэбба. Крейг на некоторое время задумался: он никогда не отвечал на вопросы сразу и тем более избегал поспешных суждений.

– Ассистент он неплохой, – наконец произнес Крейг. – Способный и старательный. Полагаю, что смогу многому его научить, если он будет внимательно слушать и наберется терпения. Уэббу в голову приходят умные идеи, но порой он бросает их на полпути, а еще ему не хватает дотошного внимания к деталям, а это очень важная черта. Однако Уэбб избавил меня от львиной доли рутинной работы, и теперь я могу посвятить все силы новым теориям. За ним нужно следить. Пока не решаюсь полностью предоставить его самому себе. Но из-за этой проклятой болезни без Уэбба я отстал бы еще сильнее.

Крейг по-прежнему быстро утомлялся. Теперь ему недоставало выносливости, чтобы трудиться до поздней ночи, и время от времени он был вынужден брать выходной, чтобы прийти в себя. Он разом постарел. Его лицо приобрело землистый оттенок. Однако рабочий пыл и жажда открытий вернулись к нему в полной мере, и он все так же радовался, когда эксперимент «получался» или расчеты оказывались верны.