— Помнишь, как по детству бычки собирали?
— А то, — улыбнулся Олег. — Потрошили и самокрутки делали.
— Или так добивали. Вы со Стасом даже проблевались однажды.
— Было.
Жека выпустил изо рта серию колечек, откинулся на спинку и взял с места в карьер:
— Рассказывай, братка. Как живёшь, чем дышишь? Семья? Дети?
— Пока не обременился.
— Встречаешься с кем?
— Есть такое дело.
Олег решил, что позже расскажет об Оле (о Редиске, чтобы долго не объяснять). Как случайно, после стольких лет, встретил её в минской подземке, пригласил в кафе, чтобы вспомнить, прочувствовать то звонкое время, которое считал лучшим в жизни. Как всё следующее утро лежал и думал о ней, а потом вскочил, чтобы разыскать в «ВКонтакте» или «Фейсбуке», где угодно, и нашёл, и… Он расскажет, когда соберётся вся банда-каре, — если придётся к слову, и без всяких розовато-приторных подробностей.
— Ну а ты?
— А что я! — хлопнул по коленям Жека. Маленький, щупленький, в сером костюме (Олег помнил Жеку исключительно в водолазках и спортивных кофтах), как-то высохший лицом и телом, но узнаваемо бойкий, прежний. — А я лучше всех! Сегодня одна, завтра другая, и все довольны. Коллеги мы с тобой, брат!
Олег не стал спорить, что «сегодня одна, завтра другая» вовсе не про него.
— Хотя, если подумать… — Жека вздохнул, скорее мечтательно, чем с грустью. — Конечно, семьи хочется. Малышню… Как у Стаса. Только пацанов, чтобы в танчики, пестики, на костёр поссать… Сорокет скоро, сворачивать надо лавочку.
— У Стаса девчонки?
— Ну. Две. Ты не слышал?
— Кажется, слышал. — Олег не был уверен; странное дело: то, что у Стаса две дочки, не стало для него новостью, но он не мог вспомнить, когда и от кого это узнал.
— Пить хочешь?
В сумке была бутылка минералки, но Олег сказал:
— Не откажусь.