Все по-настоящему

22
18
20
22
24
26
28
30

— Елена Павловна, скажите Грише, пусть подгонит машину к входу. Мы едем в Институт сердца.

— А это еще зачем?

— Там работает Тата.

— Серьезно?

— Она — кардиохирург.

— Отлично! Я скажу немцам, что у твоей молодой жены сложная операция. Вопрос жизни и смерти для них, пожалуй, единственное достойное оправдание случившейся заминки. Сколько тебе понадобится времени? — косится на часы.

— Понятия не имею. Елена Павловна, гляньте, что там с пробками…

— Слушай, может, ты ей просто позвонишь?!

— Как ты себе представляешь наш разговор по телефону?

— И то так… — чешет Линев в макушке. — Ну, я пойду, с ними объяснюсь. А ты давай, двигай-двигай!

К счастью, дорога свободна. Прошу водителя прибавить газа и начинаю нетерпеливо постукивать пальцами по кожаной обивке сиденья.

Татевик Багратовна Манукян. Моя жена… Подумать только. А лучше вообще не думать, потому что, как только это происходит, мои мысли сворачивают куда-то не туда. И весь деловой настрой летит прямиком к черту. Бесячья баба. Но краси-и-ивая! И страстная, и смешная… К черту. Все они поначалу такие. Самое интересное начинается потом.

— Клим Николаич, приехали.

— Спасибо, Гриша.

Выхожу из машины. Оглядываюсь. Ну, с тех пор, как я здесь был в последний раз — ничего не поменялось. С Институтом сердца у моей фармацевтической компании заключено сразу несколько договоров на поставку медикаментов, а еще одна наша дочка поставляет сюда протезы сердечных клапанов. Благодаря Сашкиному изобретению, нам удалось занять существенную долю отечественного рынка в области кардиопротезирования, а при помощи все тех же немцем мы планируем выйти и на международный уровень. Конечно же, если все не сорвется. Дерьмо.

С горем пополам нахожу нужное мне отделение. Ловлю пробегающую мимо медсестру и с самой обаятельной из всех улыбок, на которые я вообще способен, интересуюсь:

— Подскажите, пожалуйста, где я могу найти Татевик Багратовну?

— Она на операции. — Женская ручка вырывается из захвата моих пальцев. — Ожидайте.

— Я не могу ждать! У меня вопрос жизни и смерти.

— Кто-то умирает?