– Ни как нет. Неудачно приземлился, не лётчик. У меня всего десять пилотов. А самолётов девятнадцать, пришлось командирам самим садиться за штурвал, а летать, на такой технике, не обучены. Взлететь взлетели, а приземлиться нормально не смогли. Сломали кучу самолётов. У меня осколком стекла грудь разрезало, ещё у одного рука сломана и двое с сотрясением.
– Нда. Ладно, товарищи командиры, пойдёмте в штаб. Послушаем эту историю. Сказка какая-то.
Событие шестнадцатое
– Вот при приземлении всё и переломали, не умеем садиться на монопланах, совсем другая техника нужна. Биплан он держится в воздухе, его на пятачок можно посадить, а тут чётко надо соизмерить скорость с плавным снижением. В общем, не умеем. А лётчики, которые есть в отдельном полку имени товарища Сталина, свои самолёты посадили целыми и невредимыми. Зачем сделали эту глупость, как вы говорите…
– Короче! – Мехлис поморщился.
– Нужно отправить целые самолёты в конструкторские бюро, нашей стране нужны скоростные цельнометаллические монопланы и с хорошими двигателями. Кроме того самолёты должны облетать настоящие опытные лётчики и найти их слабые и сильные места. У меня всё, товарищ заместитель наркома. – Брехт стоял по стойке смирно в кабинете Баграмяна, сам полковник стоял рядом с Брехтом. Ещё Светлов рядом в струнку вытянулся и капитан Скоробогатов.
– Михаил Петрович, а что японцы. – Лев Захарович пыл уже растерял, Брехт долго больно рассказывал. Потом ещё Светлов добавлял. Тоже долго. Потом смотрели на приведённого полковника японского с большущим синяком под глазом и кровавой ссадиной на скуле. А нефиг в крутого нинзю играть.
– Понятия не имею. Молчат. – Хмыкнул Фриновский и посмотрел на Брехта. – Почему? Ты у нас, комбриг, кашу заварил, на что надеялся?
– У японцев есть такое понятие «потерять лицо». Уверен, сейчас десяток генералов в Японии сделали себе сеппуку и этим сильно ослабили императорскую армию. Япония будет молчать об этих самолётах, даже если их напрямую спросить об этом. Это настоящая «потеря лица». Кроме того… – Брехт мхатовскую паузу недотянул под скрежет зубов Льва Захаровича. – Они ведь не знают, куда делись самолёты и весь персонал авиаполка. Люди и самолёты просто исчезли. Даже, если бы знали, то не заявили бы протеста, а если не знают точно, а они не знают, то даже если их пытать будут, в этом не признаются.
– Хорош. Всё-то объяснить можешь. Герой. Ах, да и, правда, Герой. – Мехлис оглядел сидящих рядом Блюхера и Фриновского, – Ну, что думаете, товарищи, что с этим Героем делать. Да, остальные свободны, – он махнул рукой, отпуская всех кроме Брехта.
– Вань, ты тот металлолом починить сможешь. Там, из двух один собрать. Наших деталек добавить. Умельцы у тебя есть. Говоришь, опытные лётчики должны облетать, инструкцию для наших составить. Куда уж опытнее твоего Скоробогатого. Герой Советского Союза. Трижды орденоносец. Нет в стране опытнее. Разве Чкалов. Ну, ему и пошлём трофеи. Так сможешь восстановить? – Блюхер потёр руки, улыбнулся. Вроде миновала гроза. Может, теперь и награды последуют.
– Так точно, товарищ маршал Советского Союза. Часть самолётов попытаемся восстановить. Из восьми сломанных пять должны сделать.
– А кто тебе, комбриг, их оставит? – дёрнул головой Мехлис. – Хотя, ладно. Одиннадцати хватит. Сколько нужно лётчиков, чтобы их перегнать в Москву?
– Не надо лётчиков. Теперь, на самом деле, самые опытные лётчики у меня. Разве двоих, но и их учить тут придётся. Надо только маршрут составить. Там все за тысячу километров легко летят, так что нужны аэродромы, и там охрана…
– Это уже не твоё дело. Своё ты сделал. Наломал дров. И в прямом и в переносном. Так-то наказать нужно за нарушение приказа. А тут такой казус, – Мехлис захохотал, натужно, деланно. – Ты ведь не знаком с тем приказом. В Испании был, и людей ещё не принял. Не твои ведь люди были. Баграмяна. Казус, – понравилось видимо слово.
– Так точно, товарищ заместитель наркома, полковник Баграмян принимал участие в разработке операции.
– Принимал, наградим. А вот с тобой что делать? Что с ним делать, Василий Константинович?
– Да, ты посмотри на его грудь, Лев Захарович, у него орденов больше, чем у меня, вся грудь в золоте. Вон, только четвёртый ряд нужно на животе начинать. Девять орденов. Где такое видано? И ведь все боевые. А что делать уже решили. Из Москвы вчера звонили. Передают мне на усиление девятую мотоброневую бригаду.