И только я хотел войти, как Микчо меня остановил.
— Сначала я, свамен, — осторожно оттиснув меня от дверей, он вошёл первым. Нет, ну точно покушение было.
— Что происходит? — разозлился я.
— Не знаю, приказ получили, усилить бдительность, — пожал Микчо плечами.
Я вошёл в комнату. Шторы были занавешены, в комнате царил полумрак. Энни сидела за столом в пол-оборота, закинув ногу на ногу и раскачивая снятую туфельку на пальцах. Она с интересом следила за мной, попивая кофе из маленькой чашки.
Когда охрана, наконец, оставила нас наедине, Энни вздохнула, словно собиралась с духом, и взглядом пригласила меня присесть.
— Кофе будешь? — спросила она.
— Нет, давай о деле. У меня нет времени.
Я сел напротив нее, она все это время следила за мной, растерянно улыбаясь. Я смотрел на нее вопросительно, но она не спешила рассказывать.
— Что ты узнала? — спросил я, когда пауза слишком затянулась.
— Многое узнала, — усмехнулась Энни, — толстую такую папку собрала компромата. И, в общем-то, работу честно выполнила.
— И? Где эта папка?
Энни лукаво улыбалась:
— Я бросила ее в камин и сожгла, — она заерзала на стуле. — Как бы там не было, Надим мой брат, моя семья, так что извини, Азиз.
Она развела руками, торжествующая улыбка засияла на ее лице, будто ей удалось обвести меня вокруг пальца.
Я тоже развел руками:
— Я так и думал, — сказал я. — Ты молодец, брата не подставила, это заслуживает уважения. Но от тебя ничего не зависит. Надим все равно не будет управляющим. Есть и другие люди, которые знают, что происходит в Форхаде. Поэтому, твои сведенья особой роли не сыграли бы.
— И что теперь? — осторожно спросила Энни. — Заставишь отдавать меня те пять тысяч?
— Нет, не заставлю. Но больше мы с тобой дел иметь не будем. Вообще никаких. Ты не будешь мне звонить, не будешь преследовать меня. Это понятно?
Ресницы Энни задрожали, она заторможенно закивала: