Надежда рода

— Бомба, — наконец ответил Джонсон.

Карнавас какое-то время тоже молчал, переваривая.

— Что за эксперимент? — спросил Карнавас.

— Тебя это не касается, это понадобится для эксперимента. И еще, как насчёт места для нового агента? Есть возможность найти ему место у источника? Ты связался с Эдисоном?

— Так точно, Берналь. Эдисон возьмет его под видом монаха отшельника в храм. Как у него с вадайским?

— У агента? Весьма неплохо. Он смышлёный малый. Мы готовим к переходу моего помощника, ученого. Он будет руководить экспериментом.

Карнавас снова выругался. Что еще, черт возьми, придумали эти высоколобые недоумки?

— Я надеюсь, вы не собираетесь взорвать источник, Берналь? С этой деформацией тут всё неладно. Как бы не спустить весь мир псу под хвост.

— Робле, это не в вашей компетенции, — к разговору подключился генерал Гереро. — Слишком много вопросов и предположений. Вас это не касается. Выполняйте приказ.

— Принято, Берналь, — сухо отозвался Карнавас, а затем, подумав, добавил: — Вам нужно поторопиться с переходом, Берналь. Иначе вскоре это станет невозможным.

— Готовьтесь на этой неделе, Роблэ. Вы готовы принять технику?

— Так точно.

Из стены в тот же миг выехала сначалафанера, а затем и сам ящик — небольшой, черный. Карнавас смотрел на него задумчиво и не спешил забирать. Грёбаная бомба. Не нравилось ему все это.

— Принял технику, — отозвался Карнавас. — Отбой.

Он схватил ящик и отправился обратно. Ему ещё предстояло по дороге подстрелить парочку фазанов и отнести в тайник ящик. Всю дорогу обратно он старался не думать об эксперименте Джонсона. Но мысли о том, что эти слабоумные могут взорвать источник назойливо зудела в голове.

Он привык не задавать ему лишних вопросов и ответственно исполнять приказы, но здравый смысл подсказывал, что это ошибка. Правда, ошибаться мог и он сам. Может быть, это только его домыслы. Ничего, скоро явится этот ученый Джонсона, вот у него он все и узнает про этот эксперимент. А пока, нужно делать, что ему велели.

Через два часа Баернардо Карнавас сидел у своего дома за столом, поглядывал на бегающих рабских детишек, усмехался, и разделывал фазаньи тушки.

Дети галдели и смеялись, воображая, что играют в Аш-голу. Вместо винтовок палки, вместо пуль фраза: «Я тебя подстрелил, падай!»

Детей Бернардо всегда любил. И чем старше становился, тем больше жалел, чтосвоими так и не обзавёлся. Да и не до этого было. Все время сжирала работа: череда из секретных операций, заданий, прикрытий, стран, городов. Какая уж тут семья?

— Берни! Ты скоро? — позвала Райха. — Обед остывает.