— Между нами ничего не может быть, — как можно мягче сказал я, все же обижать женщин мне не нравилось.
— Хм, — Энни непонимающе уставилась на меня. — Почему? Я думала, нам было хорошо вместе. Тебе не понравилось?
Заметил, как усмехнулась Айриса но, увидев, что я гляжу на нее, тут же вновь стала серьезной и отвернулась. А ступня Энни тем временем скользила все выше.
— Нет, — я убрал ее ногу. — Давай честно. Ты не честная. Ты играешь, и быть… не искренность… Тебе что от меня надо? Я не женюсь на тебе и в наложницы не возьму. Это нельзя.
Энни резко изменилась в лице.
— Почему? Что не так? Если ты о тех слухах, что обо мне распускают, так не верь им. Это все не правда! А наложницей тебе я буду самой верной и преданной!
— Нет, — устало замотал я головой. — Я не хочу жениться или серьезное что-то… делать…
Я не смог подобрать правильного слова. Но до меня, наконец, дошло. Энни недооценила меня. Она, как и многие, считала меня мальчиком идиотом, потерявшим память и не успевшим вкусить всех прелестей жизни. По ее мнению я должен был бы броситься в ноги первой, кто показал бы мне все прелести плотской любви. Но тут, увы, она не угадала.
— Мне шестнадцать, мне рано, — сказал я, не придумав лучшего аргумента.
Энни сердито уставилась на меня, вскинув подбородок.
— Вот значит как! Все вы одинаковые — мужчины! Вы не думаете о последствиях, у вас только одно на уме! А может, я беременна? Что тогда?
Нет, эта женщина действовала мне на нервы, а с такими дешевыми методами манипуляции она еще и стремительно падала в моих глазах.
— Ты не беременна! — разозлился я.
Энни оскорбленно поджала губы, в глазах забрезжили слезы. О, нет! Это уже было выше моих сил. Я решительно встал, чтоб уйти. Энни схватила меня за руку:
— Стой. Куда ты? — печально и тихо спросила она, драматично всхлипнув.
— Ты играешь и обманываешь. Я не хочу это слушать, — сказал я.
— Ладно, — Энни резко переменилась, промокнула слезы салфеткой. — Сядь, пожалуйста.
Какой-то миг я сомневался.
— Пожалуйста, сядь, — почти умоляюще сказала она. И я все же сел.
— Я просто не знаю, что мне делать, — вздохнула она, горько усмехнувшись, и опустила глаза.