Наконец, когда Якоба перестало тошнить, он поднял на меня затравленный взгляд и, тяжело дыша, произнес:
— Я больше не смогу.
— Будем надеяться, что этого достаточно, — с благодарностью произнес я. — Есть еще кое-что, о чем бы я хотел тебя предупредить.
Якоб выпрямился и, явно не ожидая от меня ничего хорошего, нахмурил брови.
— Я собираюсь записывать происходящее на шар памяти, — сказал я.
Вурд неодобрительно, но с каким-то безразличием спросил:
— Зачем это, княжич?
— Я собираюсь вывести их на чистую воду и заставить отвечать за то, что меня подстрелили и ослабили.
Едва заметно Якоб поморщился:
— Эта запись куда-то попадёт? На ней ведь буду и я.
— Все так, поэтому я обязан был предупредить.
— Я не знатный, княжич. Мою помощь вам в дуэли могут расценить в худшую для меня сторону.
— Я об этом подумал. Ты был в доме колдуна, я скажу, что ты не мог отказать — долг крови. Скажем, что я спас тебе жизнь в ту ночь, и поэтому тебе пришлось быть моим секундантом.
Он снова поморщился, то ли это очередной рвотный позыв, то ли все происходящее ему настолько не нравилось, что он не смог совладать с собой и его идеальная выдержка сошла на нет.
— У меня ведь явно нет выбора, — одними уголками губ улыбнулся он, но глаза оставались холодными. — Я должен сообщить об этом госпоже и спросить у нее разрешения.
Якоб уже достал зеркало связи, но я его остановил, мягко придержав за руку:
— И еще, я очень благодарен тебе за все что ты делаешь для меня сейчас. Я твой должник, можешь просить, о чем угодно.
Якоб неуверенно улыбнулся, но кивнул и сказал:
— Я это делал по просьбе госпожи.
— Я знаю, и все же ты мне очень помог. Я не могу оставить это без внимания. Я — твой должник. Можешь просить меня, о чем угодно.