– Боже милосердный, это ваш? – охнула она, не в силах оторвать взгляд от великолепного экипажа, покрытого темно-красным лаком, с золотым гербом, сверкающим на дверце. – Ну конечно, ваш, – торопливо поправилась она и, взяв себя в руки, спустилась вниз. – Просто я никак не могу привыкнуть думать о вас как о герцоге. Все время путаю вас с тем Клейтоном Уэстлендом, который живет по соседству со мной.
Она бормотала еще что-то, чувствуя себя глупенькой деревенской простушкой, однако не могла противиться искушению остановиться, чтобы получше разглядеть не столько карету, сколько чудесную четверку серых коней с белыми гривами и хвостами, нетерпеливо перебиравших ногами и вскидывавших головы, горя желанием поскорее тронуться в путь.
– Вам они нравятся? – поинтересовался Клейтон, помогая ей сесть и сам устраиваясь рядом.
– Нравятся? – повторила Уитни, откидывая капюшон и застенчиво улыбаясь. – Да я никогда не видела таких прекрасных животных!
Клейтон слегка обнял ее за плечи.
– В таком случае они ваши.
– Нет, я не могу их принять. Правда не могу.
– Теперь вы намереваетесь лишить меня удовольствия дарить вам подарки? – мягко осведомился он. – Поверьте, ничто не обрадовало меня больше, чем возможность заплатить за ваши туалеты и драгоценности, пусть даже и без вашего ведома.
Немного успокоенная его благодушно-веселым настроением, Уитни задала вопрос, который прежде боялась высказать вслух:
– Сколько вы заплатили за меня отцу?
Дружелюбная атмосфера мгновенно рассеялась.
– Даже если вы не захотите мне ни в чем уступить, по крайней мере сделайте одолжение, прекратите упорствовать в этом глупом убеждении считать себя чем-то вроде моего приобретения!
Но теперь, когда она наконец высказала все и к тому же навлекла на себя его гнев, Уитни желала добиться ответа.
– Сколько? – упрямо повторила она.
– Сто тысяч фунтов, – поколебавшись, холодно бросил Клейтон.
Уитни отшатнулась, как от удара. Никогда, даже в самом буйном воображении, не представляла она подобной суммы – жалованье лакея составляло всего тридцать – сорок фунтов в год. Если она и Пол будут экономить до конца жизни, отказывая себе во всем, все равно никогда не смогут выплатить такой огромный долг. Теперь она всем сердцем жалела о том, что вообще затронула эту тему. Она не хотела, чтобы вечер был испорчен: сегодня их первый и последний бал вместе, и пусть он будет без привычных ссор и баталий. Ей вдруг почему-то стало жаль расставаться с Клейтоном.
Отчаянно пытаясь вернуть прежнее веселое настроение, Уитни небрежно заметила:
– В этом случае вы просто глупец, милорд герцог.
Клейтон швырнул перчатки на сиденье и выпрямился.
– В самом деле? – протянул он свысока, стараясь, чтобы голос звучал как можно более оскорбительно. – Почему же, мадам?