– Никому не известно это лучше, чем мне.
Ники, нахмурившись, молча изучал ее раскрасневшееся лицо.
– Я собираюсь пока остаться в Лондоне, – объявил он. – У меня здесь много дел и друзей, которых не мешало бы навестить. В своем письме вы писали, что следующие две недели тоже будете заняты, а по истечении этого срока мы снова обсудим вопрос о свадьбе… когда вы в состоянии будете мыслить яснее.
Не зная, смеяться или плакать, Уитни решила не протестовать и позволила Ники проводить ее к Клейтону, где снова пила шампанское, весело размышляя о собственной участи, с каждой минутой становившейся все более непредсказуемой и запутанной.
Клейтон велел подать его карету, а сам, обняв ее за талию, повел в последнем танце.
– Что вас так позабавило, малышка? – спросил он, улыбаясь ей и прижимая к себе гораздо ближе, чем допускали приличия.
– О, все! – рассмеялась Уитни. – Знаете, в детстве я была абсолютно убеждена, что на мне никто не захочет жениться. А теперь Пол сделал мне предложение, и Ники тоже… и, конечно, вы. – И, немного подумав, девушка добавила: – Хотела бы я выйти замуж сразу за троих – вы все такие милые! – Уитни покосилась на Клейтона из-под длинных пушистых ресниц. – Вы, конечно, ничуть не ревнуете, правда? – лукаво спросила она.
Клейтон пристально посмотрел на нее: –А мне следует ревновать?
– Ну еще бы! – весело объявила Уитни. – Если не для того, чтобы польстить моему тщеславию, то хотя бы потому, что я ревновала, когда вы танцевали с мисс Стенфилд.
И неожиданно, чуточку протрезвев, стала серьезной и едва слышным шепотом призналась:
– Девчонкой я была вся в веснушках.
– Не может быть! – преувеличенно потрясенно воскликнул Клейтон.
– Да, сотни и тысячи веснушек! Вот здесь!
Она прикоснулась пальцем с длинным ноготком к переносице, при этом едва не попав себе в глаз.
Клейтон с гортанным смешком перехватил ее руку, чтобы помешать ей повредить другой глаз.
– И, – продолжала Уитни с видом человека, исповедующегося в ужасном деянии, – я любила, забравшись на дерево, висеть вниз головой. Всем остальным девочкам нравилось играть в принцесс, а я часто воображала себя обезьянкой.
Она откинула голову, ожидая увидеть осуждение в глазах Клейтона, но он улыбался ей с таким видом, будто видел перед собой нечто очень ценное и редкое.
– Я прекрасно провела время сегодня, – тихо сказала Уитни, завороженная нежностью, светившейся в его глазах.
Скоро она уже утопала в бархатных подушках сиденья темно-красной кареты, уносившей их в ночь, сонно прислушиваясь к цоканью копыт по мощенным брусчаткой мостовым Лондона. Она даже смежила веки, но откуда-то взявшееся головокружение заставило ее поспешно открыть глаза и вместо этого вглядеться в слабый желтый свет раскачивающихся на ветру фонарей экипажа, посылающих пляшущие тени по стенкам кареты.
– Очень вкусное шампанское, – пробормотала она.