Избушка внутри оказалась удивительно уютной, а «старая ведьма» вполне приятной женщиной, так что с ее резковатой манерой вести беседу Т’ьелх быстро свыкся. Эльф честно признался себе, что проводил во много раз худшие вечера со своими «прекрасными» и «совершенными» родичами.
Когда пришло время укладываться почивать, Ямига – так звали хозяйку – хитрюще ухмыльнулась:
– Отправляйтесь в заднюю комнату. А я на печи посплю. Ох, стара я стала. Даже летом косточки так и хочется погреть. Да и не слышу почти ничего.
Ива чуть не прыснула и увлекла широко распахнувшего чудные темные глаза эльфа в указанное помещение.
Утром Т’ьелх проснулся от поцелуев. Не открывая глаз, он притянул к себе возлюбленную, мимоходом отметив, что ему нравится такой способ пробуждения.
– Любимый, милый, солнышко, ты меня любишь? – через какое-то время промурлыкала травница.
Эльф улыбнулся и, повернувшись, заглянул в карие очи:
– Что ты хочешь, котенок?
– Ну…
– Говори, милая, не мнись.
– Ну на пару дней остаться… Только не злись…
– Зачем? – хмуро спросил он.
– Понимаешь, Ямига сказала мне, что тут растет зарецвет, она даже знает где. А мне он так нужен! Но его положено высушить обязательно в строго определенных условиях, а срывать только на закате. Любовь моя, мне так необходимо пополнить запас! И других травок тоже! Солнышко, солнышко, пойми, это для меня жизненно необходимо! Ну милый…
– О звезды! – прошептал эльф, зарываясь в шелковые волосы, лишь бы не видеть эти умоляющие глаза, которые творили с ним, что хотели. – Связался на свою голову с ведьмой!
– Значит, да?!
– Да! Да, конечно…
– Ой, милый, дай я тебя поцелую!.. Слушай, а ты мне так и не рассказал, что тебе сказал Элевиэль? Он узнал что-нибудь про амулет?
Т’ьелх вздохнул:
– Нет, ничего. Но он привез мне много бумаг из большого архива кошек. Будешь смеяться – увели из-под самого носа у Анкела.
– Может, поэтому на них и напали?