— Эх… да-а, у тебя действительно была очень длинная дорога. Кстати, друзья мои, — ухватился за пришедшую мысль Златко, — у нас ведь каникулы!
— И это надо отметить! — радостно провозгласил Грым. — Клыкастая, доставай!
Гаргулья даже не скривилась на прозвище. Вместо этого жестом фокусника вынула из одной из корзин со всякой снедью, взятой для пикника, бутылку темного стекла.
— Лучшее вино из погребка Манно! — провозгласил тролль. — Синекрылый, ушастый, зацените, специально для вас старались!
Вино в эту лавочку и правда завозили лучшее в городе, поэтому бутылка была встречена бурными овациями.
— Но как? Откуда?! — Бэррин выхватил стеклянное средоточие наслаждения и принялся разглядывать, подняв повыше.
— Связи, мой дорогой, связи! — таинственно хмыкнул тролль, — Кровопийца, доставай кружки. Они к тебе ближе всего.
Ло тоже не стая обращать внимания на грубость и принялся покорно извлекать из корзины кружки, в которые тут же щедро полилось драгоценное вино.
— За нас! — провозгласил Златко, поднимая свой «бокал», — За нашу встречу! За то, что мы здесь и у нас каникулы! За универ! За этот год!
— И за то, чтоб не последний! — заржав, подхватил тролль.
И все его поддержали. Кружки поднялись в воздух и дружно ударились друг о дружку глиняными боками. Ровно с той силой, чтобы и не разбиться, и чтобы звук получился смачный.
Вино полилось в глотки, вызвав вполне заслуженные возгласы восхищения.
— И правда хорошо, — покачал головой Грым, отрываясь от своей емкости.
— Ты что, все уже выдул? — поразился Златко. — Кто же так пьет благородные напитки?
— Ниче, у нас еще пиво есть.
— После вина?
— Не страдай, Синекрылый, я его один оприходую, так что твоя золотая головушка болеть наутро не будет.
Бэррин хотел возмутиться, но за него это сделала гаргулья. И их спор можно было остановить только следующей репликой Златко:
— Да, это все хорошо, но я вот что подумал. Впереди у нас несколько свободных от занятий месяцев…
— А ты видел, сколько нам на лето задали?! — Это был явно крик души гаргульи.