— То есть?
— Видите ли, у нас есть особо надежные сейфы, которые открыть можно только с помощью определенного ключа, назовем его так. Выглядит он как пластинка из особого сплава черно-металлического цвета с узорами. У вас он есть?
Минк помотал головой.
— В таком случае рекомендую вам найти его. Без него мы сможем открыть сейф только через неделю-две работы. Впрочем, вам же еще надо получить разрешение от начальника стражи и мэра. — Гном усмехнулся сказанному, как хорошей шутке.
— А той парочке ты сказал про этот… ключ?
— Было такое…
Дознаватель явно еле сдерживался, чтобы не придушить представителя дружественного народа, однако ограничился излишне вежливой благодарностью. Так же попрощался и, чеканя шаг, наконец вышел из банка.
— Может, следует посмотреть вещи, что были при убитом? — предложил беззвучно присоединившийся к компании Калли.
— Именно, — поддержал его Златко, — Вряд ли воры позарились на такую пластинку.
Сыщик покачал головой:
— Я наизусть помню список его вещей. Ничего подобного там не было. Надо обыскивать комнату, которую он снимал. Только сначала заглянем ко мне на службу. Это гоблинское разрешение нужно достать в кратчайшие сроки. Будем надеяться, что шеф возьмет это на себя.
Какое-то время все молчали, про себя проклиная «дружбу рас и договор о равноправии и взаимопомощи», а также всех гномов и дурацкие правила, вместе взятые. Правда, Грым не умел долго злиться. Бил морду, если было кому, а если не было, просто успокаивался. Вот и сейчас лишь усмехнулся и заметил:
— Зато мы теперь точно знаем, что в городе есть гно-мий банк. То-то Ивушка обрадуется.
Однако немедленно сообщить подруге о выполнении ее поручения не удалось, потому что, как только они появились в здании сыска, события закружились с новой силой. Пока Минк поносил «дружественную расу» в кабинете главного дознавателя, прибежал один из младших сотрудников и начал кричать о нападении на женщину, которая сдавала комнату покойному Жему Воротнику.
— Как у них тут весело, — пробормотал Грым.
Дэй демонстративно засунула палец в ухо и затрясла головой, будто ее оглушило от криков.
— А мне нравится, — сияя восторженными глазами, отозвался Златко.
— Кто бы сомневался, — не удержалась гаргулья.
— Не люблю, когда шумят, — высказался и эльф, — Это говорит о малой сдержанности, а значит, и таком же профессионализме. Разве нет?
Ему уже собрались ответить, причем все присутствующие, но тут дверь в кабинет главного дознавателя распахнулась, и из нее вышли трое сыщиков: начальник, Минк и тот молоденький вестник.