Охотник вдруг замолк на полуслове, глядя за спину Лефтрину. Капитан обернулся и увидел, что на борт неуклюже карабкается Седрик. Одной рукой он прижимал к груди свою сумку.
– И кто же это такой? – тихо спросил Карсон, улыбаясь.
– А, этот… – Лефтрин постарался придать тону безразличие. – Ходит по пятам за Элис. Вроде как присматривает за ней.
– Экая неприятность, – тихо пробормотал Карсон.
– Заткнись! – с чувством ответил Лефтрин.
Дэвви метнулся к сходням и попытался взять у Седрика сумку, чтобы помочь. Тот огрызнулся, покрепче прижал ее к себе и неуклюже перевалился через борт. Выпрямившись, он поправил одежду и направился к капитану:
– Где Элис?
– Ушла в свою каюту. Мы скоро отчаливаем. Тебе лучше поскорее собрать вещи, если хочешь взять их с собой на берег. – Лефтрин старался говорить спокойно.
Седрик стоял и разглядывал его. Он не заскрипел зубами, лишь стиснул их на мгновение.
– Я не схожу на берег, – сказал он, развернулся и бросил через плечо: – Я не оставлю Элис одну на этом баркасе.
«И тем более не одну, – мысленно добавил Лефтрин и едва удержался, чтобы не усмехнуться. – Этот скользкий тип хотел сказать, что не хочет оставлять Элис наедине со мной, но духу не хватило высказаться прямо».
– Одна она и не останется, знаешь ли. А мы ей ничего плохого не сделаем.
Седрик снова посмотрел на него.
– Я несу за нее ответственность, – сказал он.
Потом открыл дверь своей каютки и хлопнул ею так же громко, как Элис. Лефтрин постарался ничем не выдать своего раздражения.
– Не слишком ли он громко лает для сторожевого пса? – заметил Карсон. Лефтрин бросил на него сердитый взгляд, и тот добавил: – Ой не думаю, что он стережет по велению сердца. Похоже, у него другое на уме.
– Убирай свое добро с моей палубы. У меня нет времени на болтовню. Надо спускать корабль на воду.
– Это точно, – признал Карсон. – Дел много.
В каюте было тесно и темно. Элис сидела на полу и смотрела в потолок. Не было сил даже зажечь свечу, не говоря уж о том, чтобы забраться в гамак. Комнатушка, которую она прежде находила уютной и милой, теперь казалась детским шалашом на дереве. А сама она ощущала себя ребенком, который прячется от неминуемого наказания.
Почему она бросила вызов Седрику? Откуда эта вспышка безрассудной отваги? Зачем вообще так переживать – ведь все равно взять назад свое обещание невозможно? Она отправится и без него. Да, без него. Вверх по реке, на корабле, полном матросов и прочих грубиянов, неизвестно куда. А когда она вернется – что тогда? Тогда Лефтрин обнаружит, что Гест не намерен выплачивать ее долги, и даже если она приобретет какие-то знания, в Удачном и Трехоге ее будет ждать позор. У нее больше нет дома, ей некуда возвращаться. Что сделает Гест с ее кабинетом и бумагами, когда поймет, что она сбежала? Уничтожит. Кому, как не Элис, знать, каким мстительным может быть ее муж. Он продаст ценные древние свитки – вероятно, в Калсиду. И сожжет ее переводы. Нет, вдруг с горечью подумала она. Он выставит их на аукцион вместе со свитками. Как бы Гест ни был зол, он никогда не упустит возможности получить прибыль.