Драконья гавань

– Да как вообще кто-то может всерьез считать, что нас с Рапскалем связывало что-то, кроме дружбы? – возмущенно выпалила она и рывком высвободила руку, чтобы откинуть с лица прядь волос.

Татс удивился:

– Но ты всегда была рядом с ним, все время. С тех пор, как мы покинули Кассарик. Всегда в одной лодке, всегда спали вместе…

– Он сам устраивался спать рядом со мной. И никто больше не предлагал мне грести вместе. Рапскаль мне нравился – когда не выводил из себя, не раздражал и не говорил странного… – Внезапно в этой обличительной речи Тимаре померещилось что-то предательское. – Рапскаль мне очень нравился, – осекшись, призналась она шепотом. – Но я не была влюблена в него и сомневаюсь, что он когда-нибудь смотрел на меня как на женщину. На самом деле уверена, что нет. Он был мне просто чудаковатым другом, который во всем и всегда видел светлую сторону и никогда не унывал. И это он всегда дружил со мной и ничего не ждал от меня в ответ.

– Да, он был такой, – тихонько согласился Татс.

Какой-то миг в воздухе висело скорбное молчание, и Татс казался Тимаре таким близким, каким не был уже давно.

– Так что же во-вторых? – наконец решилась заговорить она.

– Что?

– Ты начал говорить, но я тебя перебила. Ты говорил, что, во-вторых, по-твоему, было бы лучше, если бы я всем объявила, что… – она попыталась подобрать лучшее иносказание, не сумела и сдалась, – что мы теперь вместе.

Тимара посмотрела Татсу в глаза, дожидаясь ответа.

– Это все бы утрясло. Положило бы конец спорам. Кое-кто, ну… не слишком доволен. Другие парни. Нортель пару раз уже высказывался…

– О чем это? – резковато спросила она.

– О том, что я не один из вас и тебе следовало бы держаться своих, найти того, кто способен по-настоящему тебя понять, – напрямик заявил Татс.

– Похоже, Грефт и тут успел наследить.

– Возможно. Он часто выдает что-нибудь в таком духе. По вечерам, у костра. Обычно после того, как девушки разойдутся спать. Говорит о том, как все будет, когда мы доберемся до Кельсингры. По его словам, там будет наш собственный город. Ну то есть поначалу, конечно, не город. Но мы поселимся там, построим дома. Со временем приедут и другие, чтобы жить с нами, но мы, хранители, будем основателями поселения. И сами установим правила. И так складно у Грефта это выходит, что начинает казаться, будто все так и должно быть. И обычно и впрямь получается так, как он говорит. Когда мы узнали, что Джерд, ну… что у Джерд будет ребенок, он сказал, мол, кто-то должен взять на себя ответственность, даже если она сама не знает, чей он. И Грефт обещал, что подаст всем пример, и так и сделал. А потом, позже, сказал, что Сильве еще слишком мала, чтобы решать самой. Он выбрал для нее Харрикина, потому что тот старше других и сможет сдерживаться. Грефт велел ему пока просто ее оберегать. Харрикин послушался, и так вышло, что Сильве выбрала его.

– Сильве сама так сказала? – поразилась Тимара.

– Ну, не впрямую. Но это всем ясно. Еще Грефт сказал, что, хоть никто и не понимает, почему ты выбрала Рапскаля, дело сделано и никто не должен вмешиваться. Сперва я разозлился. Я не думал, что ты его «выбрала». Но я был, ну… с Джерд, когда Грефт это сказал. Так что я никак не мог… – Татс умолк, не договорив, перевел дыхание и сделал еще одну попытку: – В общем, все прислушались к его словам. Никто не попытался встать между вами. Но теперь Рапскаля нет. Я надеюсь, он еще найдется, но если нет, мне хотелось бы, чтобы ты знала – я всегда буду ждать и надеяться.

Тимара решила положить всему этому конец, и немедленно:

– Татс… Ты мне нравишься. Очень. Мы дружим давным-давно. И я уверена, что если кто-то меня и понимает, то это ты. Но я не желаю «выбирать» ни тебя, ни кого-либо еще. Ни сейчас и, возможно, вообще никогда.

– Но… никогда? Почему?