Он так и сидел за столом, правда, уже ничего не ел, так как ополовинил все блюда, что причитались полковнику.
Если до разговора с Агнес он ещё не был уверен в чём-либо, то теперь кавалер уже принял решение:
— Думаю идти на тот берег и разбить мужиков, — твёрдо сказал он.
— Когда ты скажешь об этом солдатам, они поднимут тебя на копья, — заметил Скарафаджо.
— А зачем мне тогда стрелки и их капитан? Неужто ты меня не защитишь?
Роха потряс головой: что ж делать, конечно, мне придётся.
— А как я уговорю своих стрелков? Они тоже устали и злы после сегодняшнего.
Волков уселся на стул и стал быстро есть то, что осталось в тарелках, и при том учил старого товарища:
— А ты напомни им, что я Длань Господня, скажи, что Бог меня ведёт.
— Бог ведёт? — Роха смотрел на него исподлобья. — Ну да, конечно, Бог, кто ж ещё. Я им так и скажу, может, они не станут в меня стрелять.
— Так не сиди, иди готовь людей.
Капитан не без труда вылез из стула и ушёл в свою роту, но Волкову поесть не удалось, уже собрались у шатра офицеры его полка. Раздражать их ожиданием сейчас было не разумно, он очень сейчас нуждался в их поддержке.
— Идём на ту сторону. Немедля, — сразу, без всяких предисловий, заявил он, как топором рубанул.
Рене, зная его не первый день, сразу понял, что он не шутит, сразу лицом стал невесел. Фильсбибург тоже удивлялся:
— Как же так, я солдатам разрешил доспех снять, есть, отдыхать.
Зато Хайнквист был на удивление выдержан и ни грусти, ни удивления не выказывал:
— А я видел, что стрелки всполошились, думаю, к чему бы это?
— Именно к тому. Идём на тот берег снова. Роха своих людей уже поднимает. Ландскнехты и кавалеристы тоже готовятся.
— Думаете, сейчас их врасплох застанем?
— Знаю, что застанем, — Волков понизил голос, — верный человек только что сказал, что офицеры их в город поехали, выпивать, к нашей атаке поспеть обратно никак не смогут.