Но теперь между нами появилось странное напряжение, усиливавшееся, когда мы оставались наедине – вот как сейчас.
Хагос… Карин дал мне неделю на раздумья, но этого времени совсем не хватило. Можно сказать, за эту неделю моё единственное достижение оказалось в том, что я научилась запихивать мысли о признании Карина в самый дальний уголок мозга. Потому что чем больше я об этом думала, тем меньше понимала себя саму и собственные чувства.
Карин мне нравился. Определённо нравился, даже больше: я подсознательно считала его своим. Настолько своим, насколько своими ощущаешь обыкновенно руки или ноги: они всегда при тебе, всегда послушны, почти никогда не подводят. Вот и Карин – он постоянно был рядом, поставлял плечо, выслушивал разные глупости, смешил и вообще делал жизнь веселее.
При всём этом мне было очень сложно представить его своим парнем. Просто потому что – ну, это же Карин. Но вот когда он смотрел на меня тем отчаянным взглядом, внутри совершенно точно заволновалось и потеплело. Что-то полузабытое, засыпанное пеплом, словно вздрогнуло, протягивая сквозь слой пепла новый росток.
И сейчас тоже – я ощущала затылком его пристальный взгляд, и от этого кровь быстрее текла по жилам и сбивалось дыхание. А когда я услышала, как Карин встаёт, тогда вообще словно все волоски на теле встали дыбом, как перед грозой.
Шаг, другой, третий. Я, не оборачиваясь, прикусила губу. Спине стало теплее: это передавался чужой жар. Карин совсем близко… если сейчас я шагну назад, я коснусь спиной его тела.
Но я не двигалась с места – и Карин не приближался тоже.
Дышать становилось всё труднее, грудь словно охватывали тугие огненные кольца. Я вцепилась руками в подоконник. Склонила голову. Если сейчас я не обернусь и ничего не скажу, он уйдёт.
Он уйдёт, и я никогда его больше не увижу. Он исчезнет, вместо него на тренировки будет ходить Вейн, никто даже не заметит. Только я буду знать об этом.
Эта мысль принесла мне такую боль, как будто в грудь вонзился острый нож.
Нет.
Я не могу его потерять. Даже мысль такую допустить не могу. У меня и так слишком мало дорогих людей. Лас, который, невзирая на запреты семьи, продолжал тайком передавать мне новости и поддерживать, Лидайя – и вот он, Карин. А любить я всё равно никого не люблю.
Точнее, Карина я люблю – пусть не совсем так, как любила Хена – но он как раз доказал свою преданность и честность. Он вообще сразу признался, кто он такой. Даже брата впутал. Представляю, чего ему стоило это признание, ведь если их раскроют – оба вылетят из академии пинком под зад.
И я медленно обернулась, чувствуя, как от волнения шумит в ушах, а пол уходит из-под ног. Обернуться обернулась – но посмотреть на Карина не осмелилась. Опустила взгляд и пробормотала:
– Если ты ещё хочешь, я не… я не против…
Хагос, даже ужу на сковородке, уверена, приходится куда легче. Теперь я отлично понимала чувства Карина с неделю назад.
– Не против?.. – откликнулся он негромким эхом.
Я боязливо взглянула на него.
Карин, похоже, или не понял, или ожидал совсем другого ответа. Ошарашился так, что некоторое время просто смотрел на меня растерянно. А потом вдруг ярко, радостно, по-мальчишески улыбнулся:
- Правда?
ebooksa