Судьба Убийцы

На мгновение я увидела мужчину на полу возле своей камеры. Затем он извернулся и вскочил на ноги. Ребром ладони он ударил одного охранника в челюсть, стукнув его об решетку клетки. Любимый развернулся, плащ закрутился, и я видела лишь мелькающие части тела. Ладонь без руки перехватила дубинку другого охранника и резко всадила ему ее под челюсть, тот отступил с булькающим воплем.

Если бы у него было всего два противника, думаю, он бы сбежал. Но охранник позади него резко взмахнул своей короткой дубинкой. От удара Любимый упал. Он перекатился на живот, встал на колени, и плащ снова замаскировал его. Но они знали, где он. Быстрые удары обрушились на того, кого я не могла увидеть, и Капра крикнула:

– Хватит! Достаточно! Не убивайте его. У меня есть к нему вопросы! Много вопросов.

Я отступила к задней стене своей клетки. Я не могла дышать. Капра пробежала мимо охранников, которые застыли, как возбужденные и растерянные собаки, которых заставили остановиться перед самым убийством. Она посмотрела в пол, что-то толкнула ногой. Затем перевела взгляд на меня и следом на камеру Прилкопа.

– О, – весело воскликнула она. – Что это я вижу? Крыло бабочки? Есть сон, про который я читала и даже видела сама. Ну, Прилкоп. Видишь, твой сон сбылся.

Она обратилась к нему, но я бросилась через камеру к решетке и с ужасом увидела, как она наклонилась и подняла край того, что было похоже на крыло бабочки. Когда она убрала это, сбылся мой сон. Там лежал бледный мужчина. Он был босой и весь в черном. Из его рук выпало кольцо с ключами. Кровь бежала с рассеченного лба и из носа. Глаза были полузакрыты. Он лежал неподвижно. Прилкоп в отчаянии застонал. У меня перехватило дыхание, я не могла издать ни звука.

Она склонилась над ним, а затем посмотрела на камеру Прилкопа. Голос старухи звучал мелодично, когда она сказала:

– Я все еще вижу сны лучше и правдивее всех. Вот он. Человек-бабочка, охотник в ловушке! Ну, не скрывай, как ты впечатлен! – она кокетливо покачала головой и добавила с фальшивой грустью: – Хотя я очень огорчена тем, что ты до сих пор не понял, с кем дружить. Это было неверное решение, Прилкоп. И боюсь, что тебя снова придется учить, как это больно – бросать мне вызов.

У человека две руки. Одна рука человека-бабочки лежала по полу, едва касаясь ключей кончиками пальцев. Но была и другая рука, та, которую все еще закрывал отвлекающий взгляды плащ. Я думала, что он ударил сжатым кулаком, пока он не отдернул окровавленный нож и снова не вонзил ей в живот. Капра не кричала. Она коротко недоверчиво всхлипнула, а затем ее охранники сорвались с места и начали пинать ногами и бить дубинками, пока окровавленный Любимый не остался лежать неподвижно на полу возле моей клетки.

Я заткнула уши, но это не помешало протяжному вою Волка-Отца оглушить меня так, что больше я ничего не слышала.

Охранники оттащили Капру назад. Она села на пол, обеими руками зажимая живот. Ее синее одеяние было темным от крови, и алый цвет струился между пальцами.

– Идиоты! – она попыталась закричать, но не смогла набрать достаточно воздуха. – Отнесите меня к целителям! Немедленно! И возьмите Любимого и Прилкопа и бросьте их в нижние темницы. Поместите Любимого в старую клетку Двалии! Я сама о нем позабочусь! Ах! – последнее было криком боли, когда двое ее охранников попытались повиноваться ей.

– Нам потребуются ключи от Замка Четырех, – заметил один из охранников.

– Возьмите те, что на полу.

Один из охранников остановился и поднял их.

– Не те ключи, – сказал он.

Капра ничего не сказала. Я думаю, она потеряла сознание. Один из ее охранников заговорил:

– Джессим, пойди, спроси у Феллоуди, что нам делать. Мы с Ворумом отнесем Капру к целителю. Остальные, тащите незваного гостя на самый нижний уровень. Встряхните и заприте его как следует. Больше никаких ошибок на сегодня, – поднимая Капру, он мрачно добавил: – Нам бы нужно носить с собой переноску из ткани для подобных случаев.

Ни я, ни Прилкоп ничего не говорили, пока они уходили. Они потащили Любимого за собой, и пока они шли, его голова, раскачиваясь, билась об пол. Я услышала, как хлопнула дверь, и затем кто-то сказал:

– Тюремщица мертва. Этот человек, должно быть, убил ее, чтобы заполучить ключи. Унеси тело.