Стратег

Всё случилось ровно так, как и предполагал граф Лестер. Венецианцы предали, и наплевав на все заключенные договоры, что с Филиппом-Августом, что с Ричардом Львиное Сердце, не только пропустили императора Генриха в Италию, но и предоставили ему пятитысячный отряд. Ломбардцы собрали семь тысяч и имперское войско объединилось в Болонье. Серьёзного сопротивления они не ждали, по сведениям императора, Танкред Сицилийский собрал всего две тысячи, ещё около тысячи крестоносцев откликнулись на призыв Папы защитить Святой престол от произвола. В Болонье провели смотр войск и военный совет, недельку передохнули и, помолясь, отправились на юг, вправлять мозги Папе и ставить на место выскочку узурпатора[120] Танкреда.

Граф Лестер измотал отряд герцога Австрийского засадами, пока тот шёл вокруг Женевского озера, впервые в этой истории в Европе применив кавалерию, которую позже назовут драгунами. Небольшие, до сотни, отряды устраивали многочисленные засады, и сделав по два-три залпа в сторону противника, в основном с целью больше напугать, чем убить, садились на свежих коней и легко отрывались от погонь. До Ньона Леопольд довёл едва половину своего войска, измученного постоянными атаками и ночью, и днём, а на переправе через Буарон, граф Лестер атаковал австрийского герцога в лоб. Роберт де Бомон дождался, пока переправится основной отряд, а на брод втянутся обозы, и ударил в этот табор из-за ближайшего холма, успев разогнать своих в галоп. Удар был страшен, и Леопольда потом пришлось выкапывать из под кучи мяса, конины и человечины. Относительно здоровых пленных, во всяком случае, способных передвигаться на своих двоих, из рыцарей в плен взяли всего три десятка. Их, граф Лестер, посоветовал Филиппу-Августу отпустить в Женеву без всякого выкупа и через день город открыл ворота королю Франков. Слишком уж шокирующей новостью для горожан оказалось объединение сил недавних врагов.

Император Генрих ещё ничего не знал о фиаско в Женеве, поэтому двигался на юг уверенно, не встречая никакого сопротивления. Уверенно он вошёл и в Рим. Правда, Папа успел отбыть в Неаполь, но это всего лишь отсрочка. Неаполь всё равно по пути. Генрих Гогенштауфен занял Латеранский дворец, отдал приказ отдыхать трое суток и готовиться к маршу на Неаполь, а ночью началось. Неизвестные резали караулы, поджигали казармы и выбивали из засад патрули. Даже на Латеранский дворец напали, благо, там разместилось больше трёх тысяч и ночной штурм отбить удалось. Но утром наступило долгожданное похмелье от успехов. Генрих наконец понял, что он угодил в мышеловку. Те жалкие три тысячи рыцарей, что устроились на постой в Латеранском дворце, были, судя по всему, его последними военными силами, от остальных отрядов донесений не поступало, а значит, они либо блокированы, либо уже уничтожены. Трое суток император удерживал Папскую резиденцию, отражая ночные атаки и каждый день отправляя парламентёров в Неаполь, но никто из них так и не вернулся. На четвёртый день Генрих приказал поднять над дворцом белый флаг.

– Вот и вся война, Ваше Святейшество. – Рауль де Лузиньян передал Папе подзорную трубу. – Как вы намереваетесь поступить с этими христопродавцами?

Вопреки ожиданиям Генриха, Папа не отбыл в Неаполь, он разместился на вилле герцога-талисмана, посчитав, что так будет надёжней и не ошибся. Папа посмотрел через окуляр на белый флаг и растерянно спросил Рауля.

– Не знаю. Это так неожиданно. Нам сдаётся сам император. А что бы сделали вы, герцог?

– Придите в себя, Ваше Святейшество. Я человек военный, а потому недалёкий и грубый. Я бы наплевал на эту их белую тряпку и ещё за пару-тройку суток вырезал бы всех под ноль. Чтобы помнили, как говорится. Но у вас ведь наверняка есть политические интересы, а это уже не моего слабого ума дело.

– Вы готовы убить императора?

– Этот болван мне не император, а обычный разбойник, вторгнувшийся сюда пограбить. Я готов его убить лично, если он выйдет на поединок, всё-таки, что не говори, а почётно снести башку хоть и глупому, но императору каких-то там свинских собак, а если же нет, то я просто велю поджечь ваш бывший дворец. Извините, Ваше Святейшество, но эти мерзавцы его опоганили. Вам придётся построить новый. Ломбардцы всё компенсируют, я это гарантирую, лично схожу с них за всё спросить.

– Вы очень интересный человек, герцог. Особенно странно мне ваше демонстративное отрешение от политики. Вы ведь очень серьёзная фигура, почему так?

– А Алиенора Аквитанская серьёзная фигура в политике, Ваше Святейшество?

– Несомненно. Железная герцогиня очень влиятельна.

– Так вот, мой король пообещал её выдать замуж за русского князя, в уделе которого снег тает в начале июля, а снова выпадает в конце его, если она не прекратит своих политических игр. И он это сделает, Ваше Святейшество. Я знаю, что являюсь значимой частью политики моего короля, но не имею ни малейшего желания начинать собственную игру. Решайте, что делать с этими бандитами сами, в этом вопросе я вам не советчик.

– Вы согласитесь принять титул диктатора Рима пожизненно?

– Этот вопрос вам нужно обсуждать с моим королём, Ваше Святейшество, я не знаю, какие у него на меня планы, но пока они мне определённо нравятся. Жениться я начал довольно весело, даже сам такого не ожидал.

– И вы правда готовы вызвать на поединок Генриха? Уже после того, как он побеждён? Он ведь тоже неплохой боец, насколько я знаю, зачем вам зря рисковать?

– Эх, Ваше Святейшество, не понять вам нас. Я готов оказать ему честь как воин воину и предоставить возможность погибнуть в бою с мечом в руке. Вот вы не верите в Судьбу, в отличие от нас, а я уверен, что она мне за это отплатит когда-нибудь таким же шансом. Это для вас смерть – это просто переход в другой мир, а для нас очень важно – как именно ты в него перешёл. Вызывайте Генриха, я готов.

– Нет. Наплюйте на эту белую тряпку и поджигайте. Славы вам и без того хватает, герцог-талисман. А я тоже не хочу начинать свою политическую игру против вашего короля.

– Аминь! – Рауль приложился к Папской длани, имитируя поцелуй. Не для Папы, тот уже давно всё понял, для окружающей свиты. – Но Болонью и Милан следует подловить со спущенными штанами. Рыцари дурачка Танкреда всё ещё в моём распоряжении?

– Вы же диктатор, герцог.