Принцепс

– Ты уверен? Они же тебя мясом завалят.

– Я уверен. Главное – не дай им разбежаться, или приготовить к бою пушки. Пока они в обозе – это бесполезный груз. Только ударить нужно будет почти одновременно. Как только я свяжу боем конницу, выпущу сигнальную ракету тогда уже атакуй ты и режь всё, что шевелится.

– Если я сейчас выйду через восточные ворота и буду обходить их по дуге, к атаке буду готов после полудня, когда солнце на четверть склонится к закату.

– Это годится. Времени нам хватит. Только будь осторожен и не подожги их порох. Если он рванёт мало и вам не покажется. Ну что, рискнём?

– Ты настолько уверен в своей пехоте?

– Один очень мудрый и уважаемый человек назвал мою пехоту убийцей рыцарства. У меня нет оснований ему не верить. А перед нами даже не рыцари, а голодный, едва таскающий ноги, сброд. Решай, Мухаммед. Завтра они выставят пушки на позиции, и нам придётся платить кровью за каждый шаг.

– Атакуем! Жду твою ракету.

Первое применение мушкетёров в этой истории стало настоящим праздником смерти. Три тысячи мушкетов делали по два залпа в минуту по плотным построениям, приготовившихся контратаковать сельджуков и превращали их в горы мяса раньше, чем имело смысл стрелять из лука, или арбалета, просто не хватило бы дальности. Ицхак Левит, хоть и впервые командовал отрядом в бою, головы не терял и вовремя перенаправлял залпы своего спецназа. Гангский легион он разделил на две терции и поставил охранять фланги, а мушкетёры стреляли и стреляли, продвигаясь после каждого залпа на пятьдесят шагов вперёд. Связать боем всю конницу противника он не успел, она побежала раньше, поэтому сигнальная ракета взлетела позже, чем внимательно наблюдающий за боем Мухаммед Ала ад-Дин отдал приказ к атаке. К закату, войско сельджуков и туркмен перестало существовать как организованная военная сила. Кто-то, конечно, успел сбежать, но на заморённых лошадках они далеко не уйдут.

– Жан. – своего инструктора король Нового Сиона произвёл в бароны ещё перед отправкой в шахство Хорезма – Потери есть?

– Шесть убитых и сто восемьдесят раненых в легионе, сто сорок легко, через неделю встанут в строй. У наших трое сломали ноги, семнадцать легко раненых стрелами и болтами на излёте, и у одного взорвался мушкет.

– Насмерть?

– Да нет. Так… Рожу опалило и глаз выжгло, но жить будет, если Господь лихоманку не нашлёт. Тебе бы выпить, Сир.

– Не могу, руки трясутся.

– Давай я тебя напою, ты только глотай.

– Наливай. Не годится в таком состоянии встречаться с союзником.

Глава 31

Третьего апреля 1197 года в порт Задар начали прибывать легионы Раймунда Тулузского. К этому моменту, Гуго де Лузиньян успел зачистить Венецию и Далмацию, что называется, до белых костей, не оставив в живых, или на свободе никого из венецианской аристократии, все они отправились либо в могилу, либо в лагерь на острове Ибица, где из еретиков готовили поселенцев на западное побережье Африки. Легионы прибыли как раз вовремя, перевалы начали вскрываться от снега, а специфика войны на Балканах такова, что пехота, тем более такая, с опытом боёв и менталитетом победителей, намного ценнее любой конницы. Слишком много горных перевалов, запертых, хоть и убогими, но капитальными укреплениями, слишком сложные пути для обозов снабжения, которых для отрядов кавалерии требуется втрое больше, чем для легионов. Тут вам не северо-западная Европа, гладкая как столешница, с множеством мостов через реки и ещё большим количеством бродов.

Будущий тесть прислал письмо, в котором сообщал, что легионы – это просто подарок, и на наследство Констанции никак не повлияют, но между строк отчётливо читалось – за подарки принято отдариваться. На Марсель Ле Брюну было наплевать. Город, конечно, богатый, но становиться ради него вассалом тестя у Фараона желания не было. Ему и на Балканы то было наплевать, он мечтал как можно скорее вернуться в Лузиньянию, обогнуть материки с юга и посмотреть на западный берег, найти Гавайские острова, а может быть и Японию с Китаем, но тут уже было никак не отвертеться. Во-первых, стать королём этих гор его настойчиво попросил сам Ричард, а во-вторых, Ричард был прав, переселенцев взять было больше негде. Это здесь они венецианцы, сербы, хорваты, боснийцы, болгары и греки, которые постоянно враждуют между собой, за океаном все они станут лузиньянцами, войском Белого Бога.

Нет, Раймунд был настоящим другом, но Марсель ведь передаётся не лично Ле Брюну, но и всему его потомству, а как уж это потомство поладит с потомками пока неофициального короля Окситании – большой вопрос. Вместе повоевать и сплотиться в боевое братство им вряд ли доведётся, на родственные чувства Фараон тоже мало рассчитывал, учитывая собственные отношения с дядюшками, поэтому – ну его, этот Марсель. Вот Задар, он ничем не хуже, а ведь есть ещё Венеция, а скоро будут и все Балканы.

Не смотря на вспыльчивый нрав, Гуго де Лузиньян был очень расчётливым человеком, и о потомках начал заботиться ещё до того, как они появились на свет. Марсель не нужен, но нужны проживающие там моряки, рыбаки, ремесленники, да и обычные сервы не помешают, но об этом лучше будет поговорить при личной встрече. Встреча же пока откладывалась, как и свадьба. Решив свои дела в Европе, Раймунд отправился на восток, воевать с сельджуками.