Издатель

22
18
20
22
24
26
28
30

— Саня ты баран, а если он заяву накатает? Тебя вместе с этим великом отправят на нары!

— Может в трусы убрал? — предположил Кротов. — Горелый, посмотри! Точно там прячет, я тебе говорю!

— Слышь я не буду ему яйца щупать, пошёл ты! Зяблик, скажи?

Антон остался солидарен с Погореловым, лезть Сивому в трусы никто не стал. Но Зяблик ещё сильнее вдавил локоть Боре в горло.

— Где бабки?!

— Какие были ты уже забрал, — прохрипел Сивый, пользуясь тем, что Тоха чуть хватку ослабил.

Всерьёз сопротивляться из положения в котором он оказался не получалось. Зяблик не стал повторять вопрос и апперкотом ударил Борю в область солнечного сплетения. Сивый рухнул на асфальт, удар прочувствовал — закашлялся, чувствуя как перехвалило дыхание.

— Вставай, простудишься! — Зяблик схватил его за шиворот, подымая на ноги. — Ты думаешь тебе за просто так сойдёт свои грабли распускать! Ты мне чуть нос не сломал, имбецил!

— Могу обратно поправить… — выдавил Сивый в перерыве между судорожными попытками хватать воздух ртом.

«Сука, ударил так, что звездочки перед глазами проплыли, но ничего надо его бдительность немного усыпить…».

— Бабки говорю где? — не отступал Антон, брызжа слюной из открытой варежки.

— У дедки бабки…

— Он врет, по глазам вижу, чешет как дышит! — подвякивал Горелый, подначивая Зяблика к более решительным действиям. — Анчоус тоже говорил — денег нет, денег нет!

«Понятно все с вами, пацаны», — подумал Сивый. Зяблик, стоило ему новое тело получить, в гоп-стоп ударился. Он и в прежнем теле агрессивный был, за что регулярно по шапке получал, а тут совсем распоясался. И с пацанами отныне у Сивого пути расходятся.

— Тогда выбирай — по печени или в челюсть? — велел Антон.

Однако выбирать Сивый не стал, стоило восстановить дыхание и он изловил момент, когда Зяблик чутка расслабился. И со всей дури вмазал ему по яйцам остриём своего туфля.

— Су-у-у-ка!

Зяблик согнулся пополам, держась за промежность и шипя.

«Вот тебе и туфли пригодились, бабуля как в воду смотрела, когда к встрече с Жабой собирала», — приметил Борис Дмитриевич.

У Погорелова на лоб полезли глаза.