Когда до головы сцепки осталось метров сто, Геральт хлопнул орка по плечу:
– Жми!
Электрокар дернулся и начал набирать скорость. Противоположный край перрона, ограниченный решетчатыми перильцами, стал стремительно приближаться.
– Быстрее!
Орк втянул голову в плечи и утопил педаль в пол. Перильца были уже совсем рядом, когда головной локомотив поравнялся с электрокаром.
Геральт оттолкнулся и прыгнул.
Не всякий гимнаст сумел бы повторить это. Руками Геральт уцепился за вертикальный поручень у двери локомотива, ногами последовательно оттолкнулся от крепления зеркала, потом от обода смотрового оконца позади двери, бросил тело вверх, а в следующий момент ведьмак уже лежал, распластавшись, на крыше, рядом с гирляндой фарфоровых изоляторов и массивной рамой, к которой, по идее, должны были крепиться тяги пантографа-токосъемника.
Пантографа не было и в помине.
Геральт глянул через плечо: орк на электрокаре не успел затормозить и с размаху впечатался в ограду перрона. Ограда выдюжила, а водителя от удара перебросило через перильца, и орк улетел вперед за край платформы.
Говоря начистоту, его судьба не особенно интересовала Геральта.
Ведьмак откатился дальше от края крыши, поджав ноги, – мешала рама несуществующего пантографа. Поглядел назад: ни на один из восьми электровозов сцепки пантограф установлен не был. Бесконечной линии контактного провода над ведьмаком ничто не касалось, не слышно было также гула дизелей. Сцепка катила вперед, будто по инерции, зловеще тихо, погромыхивая колесами на стыках рельсов, и только.
Удивительно, но факт.
Лезть в переднюю кабину было глупо: там наверняка кто-нибудь есть. И прыжок Геральта, скорее всего, уже отследили.
Из обеих кабин парной сцепки на крышу локомотива можно подняться через специальные люки – там даже лесенки предусмотрены. Но пользоваться ими Геральт не собирался: если его заметили и ждут, то именно у этих лесенок. Кроме того, если предположения Геральта близки к правде, захватившие сцепку живые могут и сами пожаловать на крышу, причем очень скоро. Поэтому ведьмак проворно переместился к месту сопряжения головной пары и соскользнул в промежуток между локомотивами, рядом с черной гармошкой межвагонного перехода.
Очень вовремя: на фоне мерного перестука колес и негромкого скрипа гармошечной резины отчетливо бухнул по крыше распахнутый люк. Геральт обратился в слух.
Люк перед лобовой кабиной действительно открылся, оттуда высунулась лохматая голова живого. Схваченные широким хайратником волосы скупо трепались на ветру. Живой высунулся примерно по грудь. Поводив над люком короткоствольным автоматом, он обозрел крышу. Никого, естественно, не заметил. Немного подождал и спрятался. Потом высунулся вторично и ухватился за ручку на внутренней стороне крышки люка. Пару секунд – и люк закрылся, Геральт даже услышал, как клацнул запор.
Понятное дело, что подробностей ведьмак не уловил: на слух не определишь – лысый живой высовывался или лохматый. Однако общую динамику Геральт угадывал верно.
Висеть в межвагонном пространстве было неудобно, да и небезопасно, но покидать его было еще опаснее. Рановато, надо чуть-чуть выждать.
Так и есть: вскоре приоткрылся второй люк в заднем локомотиве головной пары. Приоткрылся, а затем вернулся в исходное состояние, даже запор клацнул точно так же, как первый. А еще, похоже, кто-то выглянул из бокового окна лобовой кабины, причем именно с той стороны, с которой раскорячился у гармошки Геральт, – чуть иначе зазвучал обтекающий сцепку встречный ветер.
«Шахнуш тодд, – подумал ведьмак с досадой. – Неужели придется лезть под вагон?»