— Право, он меня сегодня чуть было не сбил, — заметил Константин, не без любопытства рассматривая улыбающегося паренька, недавно пролетевшего рядом с ним на коляске и окатившего едкой дорожной пылью.
— Прошу прощения, — произнес юноша, явно гримасничая, сложа руки к груди, слегка наклонившись к семинаристу.
— Не паясничай, — поморщился Алексей. — Давай-ка лучше отвези меня до дому. А ты, — он обернулся к Константину, — погодь здесь малехо, я мигом с бумагой и инструментом явлюсь.
Вернулся Травин и правда быстро. На плече у художника висело некое подобие щита с собранными ножками прямоугольной формы, в другой руке он держал футляр и бумагу. Платон вышагивал рядом, держа лошадь за уздцы, и, размахивая рукой, о чем-то громко рассказывал другу.
Костя поначалу обиделся, когда его знакомцы прошли мимо, словно не замечая его. Однако переборов в себе обиду, догнал их. Вместе они обошли собор и, пройдя метров сто, оказались возле добротного строения, облицованного по фасаду красным кир пичом.
— Дед и бабушка не из простых, видать, были, — потянул Травин и вдруг почувствовал какое-то волнение в груди, до чего родным ему показался небольшой ухоженный домик. От едва уловимых глазу мелочей в облицовке, вкрапленных в очертание строения, исходил посыл из далекого прошлого, казалось, в какой-то другой жизни видел он такой же дом и жил в нем. Алексею захотелось войти в парадную дверь, осмотреться. Но тут его взгляд наткнулся на большой замок, перекрывающий засов, и он от этой мысли отказался, а потом, и вовсе остыв, спросил невпопад:
— Богатые и знатные?
— Не было у нас богатства, — скривил обиженно губы Константин. — Дом деду с бабушкой барин подарил за верную службу, так в дарственной написано. Из местных богатей был. А отец мой никакой не знатный, он обычный причетник.
— На клиросе поет, — вставил Платон.
— Не только, — покачал головой Костя, насмешливо посматривая на обидчика, который начинал ему нравиться. — Причетник, он ведь и книги церковные читает, и участвует во всех церковных богослужениях.
— Дед с бабушкой чем занимались, на какие средства жили? — продолжал интересоваться Алексей, все еще не в силах избавиться от навязчивого желания скорее познакомиться с домом и его хозяевами.
— Дед детей барина учил, а бабушка у них кухней заведовала, — сказал с неохотой Константин.
— Ну, а ты кем вознамерился стать? — решил сменить тему Травин, чувствуя, что ничего нового он от семинариста про дом не добьется.
— Я? — улыбнулся Костя. — Вот закончу семинарию, поеду в Санкт-Петербург в духовную академию. Хочу жизнь наукам посвятить.
— Епископом станешь, — уверенно сказал Платон.
— Возможно, — пожал плечами Костя. И тут, будто что вспомнив, заговорил горячо, убедительно: — У меня уже сейчас есть цель. Хочу собрать воедино все старинные православные иконы, древнегрузинские, ионические, греческие, византийские, кои есть у нас да за границею. Привести их в порядок, очистить от грязи и копоти, вернув им первоначальный вид, чтобы воссияли, как и прежде. Буду изучать быт и письменность наших славян, собирать коллекцию древних книг, рукописей, — он оборвался. — Да чего это я? Все пока только мечты. Поживем — увидим.
— Книги — дело хорошее, — мечтательно произнес Платон и тут же категорически заявил: — Я их писать буду.
— Шалопут ты, а не писатель, — отмахнулся Алексей. — Какой год уже в столицу едешь, все уехать не можешь. Так и проскачешь на коляске всю жизнь, благо отец состояние составил, — повернулся он к Константину с серьезным лицом. — Отец у него известный в Галиче врач Григорий Ободовский, — добавил Травин и принялся расставлять мольберт.
— Вы художник? — пожилой мужчина, стоявший неподалеку и все время прислушивающийся к разговору молодых людей, шагнул к Алексею.
— Самый что ни есть, — Травин оторвался от мольберта и гордо посмотрел на незнакомца. — Предложеньице имеете али просто из любопытства спрашиваете? — в его глазах мелькнул насмешливый огонек.