Шум в конференц-зале стал погромче, и не только потому, что люди вставали и хлопали сиденьями кресел. Наверняка всем — от рядовых спецназовцев до полковника — было что вспомнить.
— От спасибо, — тихо, чтобы никто не услышал, проворчал Коршунович. — Пятнадцать минут! Хорошо, хоть буфет рядом с конференц-залом…
Однако Золотых либо обладал полным слухом, либо слишком хорошо знал своего российского коллегу.
— Палыч! А тебе я могу одолжить вставную челюсть, а то не управишься за четверть часа-то…
Коршунович мысленно выругался и возблагодарил небеса за то, что Золотых сказал это так же тихо. Чтобы никто не услышал.
Впрочем, на зубы Коршунович никогда не жаловался, а некая вольность в отношениях сибиряка-контрразведчика с подчиненными ему даже импонировала.
— Пошли, пошли. Осталось всего четырнадцать с половиной минут…
Удивительно, но к исходу назначенного Золотых времени все успели проглотить снедь и, дожевывая на ходу, поспешно тянулись вниз. Этот ужин снова на время согнал предстартовое напряжение и свел на нет неизбежную нервотрепку. О чем можно нервничать после того, как лицезрел торопливо поглощающего жаркое полковника?
Степа Чеботарев уже со знанием дела распоряжался внизу:
— Иркутск, сюда, вот ваши экипажи… Европа, налево. Эй, не сюда, это оружейная. Группа «А»! Вон «Ласки» вас дожидаются.
Золотых одобрительно хмыкнул при виде командующего зама. Водители давно поджидали пассажиров; маршрут и порядок движения давно был ими изучен.
— Константин Семеныч, кого в ваш «Егерь» подсаживать? Или никого? — справился Степа.
— Да вот Вениамин Палыч, пожалуй, со мной поедет. Ну и ты садись, если хочешь. Ты где рассчитывал ехать?
— В штабной. Но могу и с вами.
— В общем, решай.
— Тогда с вами.
— Ну и ладно. Вперед сядешь.
— Понял, Константин Семеныч.
Коршунович, как раз подошедший и слышавший весь разговор, негромко пробурчал:
— Что же это ты, Семеныч? Потенциального соперника к себе в членовоз сажаешь? Думаешь, Сибирь поймет?