— Зато буду спокоен, что ты никакой пакости не устроишь, — огрызнулся Золотых. — Лучше скажи Степе, куда твоих орлов рассаживать.
— А у нас свой транспорт, — сказал Коршунович с некоторой гордостью. — Но я, так и быть, уважу тебя, старика: поедем вместе.
— Вот спасибо! — вздохнул Золотых. — Что б я без тебя делал?
Степа, уже из машины, заканчивал короткую перекличку по рации. В руках он держал закатанный в прозрачную пленку список.
— Фагот, я — Зебра, все готово. Разрешите старт? — спросил кто-то.
— Как, Семеныч? Стартуем? — спросил Чеботарев у полковника, отворив окошечко в задний салон.
Золотых сверился с часами.
— Давай, Степа, — вздохнул он. — Авось повезет.
Окошечко тут же снова захлопнулось, и голос Чеботарева теперь зазвучал из динамиков, встроенных в боковые панели.
— Зебра, и — Фагот, старт разрешаю. Циркуляр: старт в основном порядке, и не растягивайтесь там, на трассе. Связь на промежуточных точках каждые двадцать минут. Внеочередная точка на выезде из города. Пятиминутные остановки — каждый час. АР, гвардия…
— Ну и позывные у тебя, — негромко заметил Коршунович. — Зебра… Ты бы еще диплодока вспомнил. Нет, чтобы родное что-нить. Белка, там, или барсук.
— А я в детстве на фаготе играть учился, — ностальгически заметил Золотых. — Лет в десять. Вот и вспомнил.
— Кстати, а что значит АР? — Коршунович зачем-то перешел на шепот.
Золотых поглядел на него подозрительно.
— А ты что, не знаешь? Во, темнота! Это значит: «Ответа не требуется». Еще с телеграфной связи.
— А-а! — осенило Коршуновича. — Так это просто…
И он просвистел морзянкой: «.—.—.»
— Правильно, — снисходительно сказал Золотых. — Еще не совсем мозги у тебя засохли…
Коршунович хотел, по обыкновению, съязвить в ответ, но тут Золотых откинул столик от передней панели и достал из бара узкую высокую бутылку с глянцевой этикеткой цвета беж.
— Это еще что? — подозрительно спросил Коршунович.