— По коням, хлопцы, — скомандовал Коршунович, вставая. — Если все получится, завтра снова будем в Сибири.
Кресло его тоненько и жалобно пискнуло.
— Черт! — сказал Коршунович с досадой. — Велите Валентине, чтоб всю мебель покормила! А то я вечно забываю…
Когда Рихард Вапшис вошел в номер, Юрий Цицаркин валялся на кровати и тупо глядел на телеэкран. Разумеется, он и не подумал снимать кроссовки и сейчас являл любому гостю две рифленые замысловатым узором подошвы. На возвращение напарника он отреагировал еле заметным поворотом головы и вялым: «Ну что?»
Рихард опустился в кресло и состроил неопределенную гримасу.
— А шут его разберет! Выложил все, что знал. Меня выслушали и велели убираться.
— Погонят нас, вот увидишь. Десять дней мурыжат, а сдвигов никаких, — мрачно предположил Цицаркин.
— Было б за что, — вздохнул Рихард.
— Эти изобретут. Мы ж, считай, в плен сдались. Потенциальному сопернику.
— По приказу сверху, между прочим!
— Ну и что? Думаешь, наших кабинетных крысят это остановит?
Рихард вздохнул:
— Думаю, нет.
— Вот в том-то и дело.
Некоторое время слышно было только бормотание телевизора. Шел репортаж из Сибири, как раз о разгроме волчьей базы.
— А Сибирь празднует, — фыркнул Цицаркин, — словно и вправду волков извели.
— Ну, это для отвода глаз, — убежденно сказал Рихард. — Ты ж видел, сколько народу там толклось. Вряд ли всех из тайги вывели.
— Видел. Черт, спина чешется, сил нет.
После событий в сибирской тайге оба агента Балтии отделались лишь легкими ожогами, которые им поспешили заживить. На совесть. А после искусственной регенерации новая кожа всегда нестерпимо чешется.
— А ты об косячок, — посоветовал Рихард с легкой ухмылкой. — Как корова.