«Но если они хорошие, — спросил сам себя Золотых, — как же тогда они угодили в лапы Варге?»
Впрочем, стремительную и безукоризненно выполненную операцию новоявленной туркменской контрразведки трудно было предвидеть. Золотых не считал себя великим спецом по государственным переворотам — успел только проконсультироваться с историками да полистать соответствующую литературу. И тем не менее у него сложилось вполне однозначное мнение: первое время после переворотов мятежники заняты в основном обезвреживанием старой власти, а отнюдь не профилактическим тралением на предмет отлова иностранной агентуры.
Что-то в этом было нечистое. Агентуру кто-то сдал. Ну как, скажите на милость, можно отловить полтора десятка давно внедренных и удачно законспирированных агентов? Это попросту невозможно во всех случаях, кроме одного: когда абсолютно точно знаешь, куда идти и кого брать.
А Варга это определенно знал. Весь вопрос только — откуда?
Но, впрочем, теперь это уже не важно.
— Летят, кажись, — пробубнил Чеботарев, заслоняясь ладонью от Луны.
В самом деле, далекий гул махолета незаметно вплелся в рулады сумасшедшей пустынной цикады. Группа, отобранная для прикрытия обмена, дружно рассосалась в стороны.
— Палыч, — шепнул Золотых, Коршуновичу, — как там волчара наш?
— Спит, — сообщил Коршунович. — У него нервы не то из капрона, не то вообще никаких нервов у него нету. Будить?
— Буди, пожалуй. А то отдадим сонного, подумают, что накачали его какой-нибудь дрянью, избави бог. Перестрахуемся.
Коршунович немедленно заслал Баграта. Естественно, с прикрытием. Впрочем, пленный волк все еще был слаб для серьезных выходок. Вскоре его привели — Баграт на всякий случай нацепил волку на запястья наручники-мономорф.
— В экипаж его, — велел Золотых отрывисто.
Волка посадили на заднее сиденье приземистого сибирского внедорожника породы «Валдай»; кроме «Валдая», на песке застыло еще несколько юрких «Ласок».
Вскоре туркменский махолет показался на фоне ночного неба. Точнее, не сам махолет, а огни — габаритные и сигнально-дипломатический.
Ребята из группы прикрытия дружно натянули капюшоны комбезов-пустынников и окончательно растворились на фоне песка. Иглометы у них были тоже особые, выведенные специально для разведчиков. Рыжие и крапчатые. Золотых видел, когда перед операцией дюжие ребята-стрелки кормили свое оружие. Корм, кстати сказать, тоже был специальный, с минеральными добавками, но это в идеале. На практике рыжие иглометы способны были поглощать и обычный универсальный корм и даже некоторое время могли продержаться на жесткой и иссохшей пустынной колючке.
Махолет приближался, гул становился басовитее и громче. Вот и цикада забеспокоилась, цвиркнула несколько раз, неубедительно, судорожно, и примолкла. Подлети махолет поближе, стоящих у экипажей сибиряков и россиян обдало бы волной прогретого воздуха. Но он сел вдалеке, метрах в двухстах, грузно навалившись на роговые полозья-опоры. Поблескивающие стрекозиные крылья шевельнулись и застыли. Стих равномерный гул.
Тотчас ожила рация-триморф на поясе у генерала; завибрировала и тихо пропела голоском вызова.
— Слушаю, — отозвался Золотых.
— Вызывает Сулим Ханмуратов, доверенное лицо президента Туркменистана. Я говорю с генералом Золотых?
— Именно с ним, — подтвердил Золотых.