— Спасибо, хреново. Где все?
Семенов неопределенно махнул рукой:
— Там. Кто уцелел.
— О! — пробасил вдруг один из лбов. — Вот наш капитан!
С помощью Цубербюллера Скотч сел. Тело словно сквозь мясокрутку пропустили — болело все, что могло болеть, и все, что болеть никак не могло. И тем не менее болело — даже ботинки и комбинезон, к слову сказать, перепачканный ничуть не меньше, нежели у остальных.
— Где группа? — спросил Семенов и болезненно закашлялся.
Цубербюллер опустил глаза, зыркнул на Семенова и тихо сказал:
— Вот.
— И все? — похолодел Скотч.
— Ну… Еще Валя Хилько жива, Патрис и Тентор Бот. Орнела ранена. Врач сказал, что может выжить.
— А…
— Жбан убит, — перебил Цубербюллер. — Остальные ваши ранены. Солянка легко, Валти средне. Литтл с Хидденом — сам не знаю.
— А искатели?
— Главный убит, штурман ранен. Веселов и советник целы. Что с научницами — даже не знаю, они остались с первыми ранеными.
Скотч свесил голову на грудь и с трудом подавил желание беспомощно выругаться. В ушах продолжало противно гудеть, а в голове пульсировала тупая всепроникающая боль. Мысли путались и замирали.
Вот и сохранил группу. Вот тебе и столько дней без единой жертвы. Вот тебе и командный дух и никудышные воины шат-тсуры.
Отчаяние захлестывало душу, как штормовые волны припоздавший катер.
Семенов тем временем завел разговор еще с двумя подошедшими вояками-людьми. Один из первых козырнул и доложил на англике:
— Это тот, о котором вы предупреждали, сэр!
— Хорошо, Майки, — отозвался тот. — Я — капитан разведроты, мобильная пехота, военно-космические силы доминанты Земли. А это наш… э-э-э… канонир. Общайтесь, не буду мешать.