— Он утверждает, что располагает важной информацией, сэр!
— Зови, — велел Хемерсбрандт.
«Поглядим, что у тебя за информация», — подумал адмирал.
Он был хорошим командиром и потому никогда не пренебрегал мелочами.
ЭКЗОТИК-ТУР
Третьи сутки они отсиживались в тесной переночуйке спасателей. В каких-то двадцати километрах от турбазы. До недавнего времени — служащие космодрома «Экзотик-тура» на Табаске, а нынче — не пойми кто. Беглецы. Ховалы. Тамура, МакГрегори и Сориал. Оружия нет. На троих — жалкий сшиватель, отвертка да пара щупов, которыми можно порешить разве что снулую ящерицу или престарелого кошкуна. А еще — страх и безнадега перед фактом внезапно свалившейся с неба оккупации.
Захват турбазы и космодрома они удачно пересидели в автономлаборатории под диспетчерской; шат-тсуры туда почему-то не сунулись. Ночью попробовали выглянуть — башенка диспетчерской пустовала, но поле космодрома заливал яркий искусственный свет. Стройными рядами на траве выстроились чужие корабли, в основном — десантные боты. Там и сям торчали фигуры вооруженных часовых. Турбаза тоже была ярко освещена.
Шат-тсуры деловито и беззастенчиво располагались на захваченных объектах. И, подумал выползший оглядеться в окно дежурки Дэвис МакГрегори, скорее всего подобное происходит по всей планете. Каждый форпост человечества на Табаске так же деловито и основательно обживают проклятые скелетики. Кто их, спрашивается, сюда звал?
Выбираться из укрытия надо, но делать это под носом у часовых на космодроме… Нет, такую глупость не могли себе позволить даже неискушенные в партизанских играх диспетчеры. А вот рискнуть пробраться по шахте теплоотводника до близкого леса… На восток от посадочного поля. Там и кораблей нет шат-тсуровских, и куда темнее, чем вблизи их нынешнего укрытия.
МакГрегори присел и пополз назад, к двери. Никогда еще ему не приходилось передвигаться по дежурке — знакомой до последнего пятнышка на стенах, до шероховатостей на подлокотниках кресел — ползком.
Бред какой-то. Ползком. По дежурке. И по узкому коридорчику, ведущему к лестнице, и по самой лестнице… Все ползком, по-тараканьи. От греха подальше — увидят мелькнувший в окне силуэт, заинтересуются, и пиши пропало. Шат-тсуров тут — кишмя, враз скрутят, безоружных и беспомощных. Как скрутили, наверное, девчонок на базе.
О том, что захватчики могли и не брать пленных, а попросту перестрелять всех аборигенов или передавить танками, МакГрегори предпочитал не думать. Полз, вытирая осевшую на пенобетон пыль рубашкой и шортами.
Товарищи, тоже вчерашние диспетчеры, ждали в лаборатории. МакГрегори постучал, как условливались. Неслышно отомкнулись замки, крутнулось колесо запора, и дверь натужно отворилась. Тяжеленная она, дверь. Автономлаборатория все-таки…
— Ну, как? — с порога спросил нетерпеливый Сориал.
— Плохо, — честно признался МакГрегори, кое-как отряхивая рубашку и шорты. — В здании никого, но на поле светло словно днем и весьма оживленно. Снуют, гады, туда-сюда. На базе, судя по всему, тоже. Часовых много. По верху нам не пройти. Но… есть одна идея.
— Шахта? — полуутвердительно-полувопросительно выпалил Тамура.
— Тоже догадался? Молодец! — похвалил МакГрегори и одобрительно хлопнул коллегу по плечу.
Из всех троих он сохранил больше всего спокойствия, потому и на разведку направился именно он, а не Тамура или импульсивный Жорж Сориал.
По шахте теплоотводника в диспетчерскую однажды пробрались две птицы-дурынды, их потом полдня ловили по всему зданию. Поэтому мысль об этом пути наружу попросту напрашивалась.