Артем отстегнулся, перемахнул через борт и очутился на листе. Буро-зеленое тело казалось упругим и плотным, словно не успевший как следует слежаться чернозем. Чахлая травка росла прямо из этого буро-зеленого. Поляну наискось пересекал словно бы длинный шрам; он проходил как раз под ботом, меж носовых и кормовых опор.
Попирая травку, Артем сделал несколько шагов. Вдалеке, в лесу, щебетали невидимые пичуги. Ветер шумел в кронах деревьев. И не скажешь, что от планеты все это жизненное великолепие отделяют два километра пустоты.
Дышалось без проблем: то ли давление здесь было повыше, чем на Земле, то ли еще почему-то. Дома на двух километрах скорее всего ощущался бы эффект высокогорья. Но сейчас ничего подобного не ощущалось.
Оглянувшись на катер, Артем несмело пошел к краю поляны, к деревьям. Они очень походили на земные ели, только иглы были чуть подлиннее да на ветках сидели пореже. Артем задумчиво потрогал морщинистый ствол с отслоившимися чешуйками. В трещинах коры целеустремленно сновали рыжие муравьи.
И вдруг лист слабо дрогнул. Резко зашелестел ветер, закачал деревья. Сверху посыпалась сухая хвоя.
А трещина на поляне неожиданно ожила, разомкнулась, словно губы исполина, обращаясь постепенно в коническую воронку. Из открывшегося кратера потянуло теплым ветром.
«Колибри» накренился, жалобно скрипнув амортизаторами, и соскользнул во все увеличивающуюся воронку. Поляна исчезла — остался только жадный, обращенный вниз конус, откуда тянул и тянул теплый сквозняк. Артем, с ужасом глядя на открывшуюся в листе дыру, не устоял на наклонной поверхности и упал, но успел все же схватиться за ствол крайнего дерева. Обнять его, как тонущий обнимает обломок мачты.
В листе открылась каверна — не каверна, пора — не пора… Артем уже видел далекую поверхность планеты и стремительно уменьшающуюся точку — свой бот. Потом точка превратилась в короткую вспышку, плохо различимую в свете дня. Пых! — и все. Из-под листа в дыру тянул мощный поток воздуха; вскоре он стал ослабевать, пока совсем не сошел на нет.
И тогда пора стала закрываться. Воронка затянулась, сомкнулись губы, обращаясь в длинный шрам, и спустя какую-то минуту поляна стала вновь поляной, а не дырой в листе. Только металлической птички на поляне больше не было.
Вцепившись в ствол, Артем онемело глядел на место, где только что стоял его бот. Его «Колибри». Его спасение.
Не было спасения. Не осталось. Обратился бот в облачко плазмы, когда взорвались обогатители от удара о скалы.
А Артем, бармен с лайнера «Одесса», остался один-одинешенек на пятикилометровом островке, затерянном в воздушном океане незнакомой планеты. Без припасов, без оружия — с голыми руками. В чем был. В рабочем комбинезоне и ботинках. С пустыми карманами.
Хотя нет, не с пустыми — за завтраком он, кажется, сунул в карман складной нож.
С трудом отлепив ладони от коры спасительного дерева, Артем проверил. Нож и правда нашелся в кармане. В правом боковом. И это единственное, что нашлось в карманах.
Артем встал на непослушные ноги и с отчаянием взглянул в бездонное зеленоватое небо.
Человека очень просто сбить с ног, если два раза кряду сильно-сильно толкнуть. Толчок первый — пробуждение на покинутом лайнере «Одесса». Толчок второй — тоскливый взгляд вслед летящему к поверхности «Колибри».
Артем еще никогда не лежал так крепко на лопатках. Ни разу за всю свою недолгую жизнь.
— И что же теперь делать-то? — растерянно спросил он сам себя.
И с тоской добавил:
— Дурак я, дурак…