— Парень, может, хватит? Я уже полчаса пытаюсь тебе втолковать: твои родители на экране — это не твои родители. Это симуляция. Нейросеть поддерживала иллюзию, что ты общаешься с ними. А на самом деле…
— Подождите! — Алим явно пытался убедить Герасима. — Папа недавно болел. Тяжело. Сердце прихватило. Он и в больнице лежал, операция прошла успешно… Мы… я… мы с мамой очень волновались.
— Понимаю.
— Все обошлось, слава богу.
— Отлично, — сказал Герасим кротко.
Алим посмотрел на него с подозрением.
— Он мне еще писал из палаты. Вот, я сейчас найду, у меня сохранено, — Алим лихорадочно пролистал. — Во, нашел! Отец пишет: «Заберите меня отсюда. Курить не дают, медсестры страшные. И не могу есть их борщ. Готовлю побег. Маме не говори». Разве это не доказательство?!
— Доказательство, точно. Только чего?
Алим закричал:
— Что они живые!
Герасим помедлил.
— Какая убедительная программа, — сказал он наконец.
Алим застыл. Лицо побледнело и помертвело. «Держись, парень».
— Вы хотите сказать… Они действительно умерли?
Герасим промолчал. Алим вскочил на ноги.
— Почему вы не отвечаете?!
— Держись, парень.
Алим схватил пульт и швырнул в экран. Бум! По экрану пробежала трещина.
Молчание. Алим взял со стола фотографию, внимательно посмотрел и поставил обратно. Подбородок у него дернулся.
— Мне… — сказал он хрипло. Голос срывался. — Мне надо позвонить… маме. И папе.