Лонцано позволил себе легкий намек на улыбку, уголки губ чуть-чуть дрогнули:
– Мы сами и есть караван, с которым мы путешествуем.
Роб, пораженный этим ответом, повернулся к Зеви:
– Как же могут три человека обеспечить мне защиту от бандитов и прочих опасностей?
– Послушай, – сказал ему Зеви. – Это вот евреи, которые всегда путешествуют. Они хорошо знают, когда можно рискнуть, а когда нет. Когда нужно переждать. Куда можно обратиться за защитой или за помощью, в каких бы краях они ни оказались. – Он обернулся к Лонцано. – Ну, что скажешь, друг? Возьмешь ты его с собой или нет?
Реб Лонцано взглянул на двух своих спутников. Те хранили молчание, и лица их все так же ничего не выражали, но все же что-то он уловил, потому что посмотрел снова на Роба и кивнул головой:
– Хорошо, милости просим в нашу компанию. В путь отправляемся завтра на рассвете с Босфорской пристани.
– Я буду там с повозкой и лошадью.
– Без лошади и без повозки, – отрезал Лонцано. – Мы поплывем по Черному морю на лодке, избегая таким образом долгого и опасного пути по суше.
– Если они соглашаются взять тебя с собой, – сказал Зеви, положив руку Робу на колено, – это для тебя самое лучшее. А повозку и лошадь продай.
Роб подумал и кивнул.
– Мазл!111 – негромко воскликнул довольный Зеви и разлил по чашам красное турецкое вино, дабы скрепить достигнутую договоренность.
Из караван-сарая Роб поспешил на конюшню. Гиз, увидев его, открыл рот от изумления:
– Так ты яхуд?
– Яхуд.
Гиз боязливо кивнул, словно убедился в том, что этот колдун – джинн и может обернуться, кем захочет.
– Я передумал, продам я тебе повозку.
Перс закинул удочку, назвав цену во много раз меньше стоимости повозки.
– Нет, тебе придется заплатить настоящую цену.
– Тогда оставь свою разваливающуюся колымагу себе. Вот если захочешь продать лошадь…