– Лошадь я тебе дарю.
Гиз прищурился, стараясь понять, в чем здесь подвох.
– За повозку ты должен дать настоящую цену, а лошадь я даю тебе в подарок.
Роб подошел к Лошади и в последний раз погладил ее морду, молча поблагодарил за верную службу.
– Запомни и не забывай: эта лошадка работает охотно, но кормить ее надо вволю, чистить вовремя, чтобы не было никаких язв. Если к моему возвращению она будет вполне здорова, то и у тебя все будет идти хорошо. Но если станешь ее обижать…
Он пронизал Гиза взглядом, а хозяин конюшни побелел и опустил глаза:
– Я с ней стану хорошо обходиться. Очень хорошо, правда!
Много лет повозка была единственным домом Роба. И последним, что осталось от Цирюльника.
Почти все ее содержимое тоже надо было оставить, это входило в сделку с Гизом. Роб забрал свои хирургические инструменты и запас целебных трав. Маленькую деревянную коробочку с крышкой – для кузнечиков. Оружие. Немного вещей.
Ему казалось, что он все сделал правильно, однако уверенности поубавилось, когда рано утром он тащил холщовый мешок на спине по темным улицам. К Босфорской пристани он пришел, едва начало сереть, и реб Лонцано кисло поглядел на груз, давивший на плечи Роба.
На противоположный берег Босфора они переправились в теймиле – узкой лодчонке с низкими бортами. Она была выдолблена из цельного ствола, просмолена и оснащена одной парой весел. Гребцом был заспанный юноша. На том берегу они высадились в Ускюдаре112, поселке из сплошных лачуг, сгрудившихся у самого берега, сразу за причалами, где стояло множество лодок и кораблей разной величины. К огорчению Роба, выяснилось, что им предстоит целый час шагать пешком до небольшого залива, где ожидает суденышко, на котором они и пойдут через Босфор и дальше, вдоль черноморского берега. Он вскинул на плечи объемистую поклажу и последовал за тремя своими спутниками.
Вскоре он поравнялся с Лонцано.
– Зеви мне рассказывал, что у тебя произошло с норманном в караван-сарае. В будущем ты должен обуздывать себя, чтобы нам всем не оказаться в опасности.
– Будет исполнено, реб Лонцано.
Через некоторое время он тяжело вздохнул и перебросил поклажу на другое плечо.
– Тебе тяжело, инглиц?
Роб покачал головой. Мешок натирал плечо, соленый пот заливал глаза, и Роб вспомнил слова Зеви и невольно улыбнулся.
– Нелегко быть евреем, – сказал он.
Наконец они добрались до укромного залива. Роб увидел покачивающееся на волнах широкое приземистое грузовое судно, имевшее мачту с тремя парусами – одним большим и двумя маленькими.
– Что это за корабль? – спросил он у реб Арье.