– Ваши люди сбрасывают тела в ущелье вместо того, чтобы сжигать, – упрекнул Роб калантара.
Хафиз согласно кивнул.
– Я запретил так поступать, однако думаю, что ты прав. Дров мало.
– Всех умерших обязательно надо сжигать. Без исключений, – твердо заявил Роб, потому что на этом безоговорочно настаивал Ибн Сина. – А вы должны сделать все, чтобы этот приказ выполнялся.
В тот же день отрубили головы трем из тех, кто сбрасывал тела в ущелье, и казнь усилила царивший вокруг дух смерти. Роб не этого добивался, однако Хафиз был возмущен:
– Где моим людям брать дрова? Мы уже все деревья срубили.
– Пусть стражники рубят деревья в горах.
– Если они туда пойдут, то уж назад не вернутся.
Тогда Роб поручил юному Ала пройти с солдатами по брошенным домам. Дома в большинстве были каменными, но там были деревянные двери, деревянные ставни, мощные потолочные балки. Ала подгонял людей, те выламывали и рубили, и за стенами города снова заполыхали костры.
Медики пытались было следовать совету Ибн Сины – дышать через смоченные уксусом губки, – но это тормозило работу, и вскоре они отказались от такой предосторожности. Следуя совету хакима Исфари Санджара, каждое утро давились вымоченным в уксусе поджаренным куском лепешки и пили вино в немалом количестве. Иной раз к ночи напивались не хуже старого хакима.
Вот так, под хмельком, Мирдин поведал им о своей жене Фаре и маленьких сынишках Давиде и Иссахаре, которые ожидали его благополучного возвращения в Исфаган. С грустью вспоминал он отцовский дом на берегу Аравийского моря – отец и братья исходили все побережье, скупая жемчуг.
– Ты мне нравишься, – сказал он Робу. – Как только ты можешь дружить с Арье, моим негодным двоюродным братом?
Роб теперь только понял причину первоначальной холодности Мирдина к нему.
– Я дружу с Арье? Вовсе я ему не друг. Свинья твой Арье!
– Это таки правда. Что свинья, то свинья! – воскликнул Мирдин, и они оба дружно расхохотались.
Красавец Карим рассказывал бесконечные истории о своих любовных победах и клялся, что найдет юному Ала, как только они вернутся в Исфаган, самую соблазнительную пару сисек во всем Восточном халифате. Каждое утро Карим совершал свои пробежки – даже здесь, в этом городе смерти. Иной раз он насмешками добивался от товарищей того, что они бегали вместе с ним, проносясь толпой по пустынным улицам мимо опустевших домов, мимо домов, где в страхе замерли еще не заболевшие, мимо домов, у порога которых лежали трупы в ожидании похоронной телеги. Бежали прочь от вида страшной действительности. Не только вино туманило им головы. Сами молодые и здоровые, они со всех сторон были окружены смертью, вот и пытались скрыть свой страх, делая вид, будто сами бессмертны и неуязвимы.
ЗАПИСКИ ИСФАГАНСКОГО МЕДИЦИНСКОГО ОТРЯДА
Представляется, что кровопускание, применение банок, а равно слабительного не приносит заметного результата. Интересна взаимосвязь бубонов со смертностью от этого мора, ибо по-прежнему остается справедливым отмеченное ранее: если бубон лопается или же постепенно источает свое содержимое, зеленого цвета и неприятного запаха, больной чаще всего выздоравливает.
Вполне вероятно, что многие умирают от невероятно сильного жара, который поедает содержащийся в их теле жир. Но если бубон лопается, жар сразу же резко понижается и наступает период постепенного выздоровления.
Поняв это из наблюдений, мы стараемся помочь бубонам созреть, дабы они могли лопнуть. Для этой цели применяем горчичные припарки и луковицы лилий; припарки из ягод инжира и вареного лука, растертого и сдобренного сливочным маслом; также и многие вытягивающие пластыри. Иногда мы рассекаем бубоны и лечим, как язвы, однако успех невелик. Сплошь и рядом эти шишки, отчасти под влиянием болезни, отчасти же вследствие слишком энергичных вытяжек, так затвердевают, что вскрыть их не удается никаким инструментом. Такие мы пытались прижечь едкими веществами, однако результатов это не приносит. Многие больные умерли в страшных мучениях от наших попыток, некоторые в самый момент вскрытия бубона, так что нас можно обвинить в том, что мы подвергали этих несчастных пыткам, даже и до смерти. И все же некоторых удается спасти. Вполне могло статься, что они выжили бы, даже если нас вообще здесь бы не было, и все же нас весьма утешает вера в то, что хотя бы немногим мы сумели помочь.