– Па! – сказал он, смешно уперев руки в боки. – Мне на следующей неделе проект по Китаю защищать! Какой Чимкент?!
– Цыц! – подвел черту я. – Так надо, понятно?
– Опять с мамой поссорились? – по-своему понял он. – Как же вы все меня достали!
Клацнула вторая дверь. Я остался стоять посреди коридора с разведенными руками. Кому и что я тут могу объяснить? Стена. Монолит, железобетон.
Как настроение? Не слышу тебя, датчик счастья! Как настроение, Диман? Как бы это точнее описать… Вот! В самый раз для небольшого среза…
Мыслишка дернулась и почти сразу исчезла. Но за те доли секунды, что она истаивала, я успел дойти до магазина, купить смартфон, переставить в него «симку», скачать с навсегда вызубренного адреса свежайшую версию самой полезной программы на свете и разом покончить со всеми неурядицами, разматывающими душу струна за струной. Одним нажатием.
Я еще потоптался под кухонной дверью, потом сообщил сквозь нее, что поезд отходит в шесть – и в шесть постоял на платформе с поднятой рукой достаточное время, чтобы убедиться, что никто не выглянет в окно и не помашет мне в ответ.
Кошки на душе перестали скрести – нагадили и ушли. Легкий воздух второсортной свободы заполнил дыхательные пути.
– И катитесь! – выдохнул я в никуда.
То, что поезд действительно катится, показалось мне смешным. Глуповато улыбаясь, я забрел в вокзал, нашел таксофон и набрал номер Кайрата. Тот не ответил.
Я перекусил в вокзальной забегаловке, чтобы позже не захотелось ужинать. Потом прошелся вдоль киосков, поглазел на журналы, неожиданно зацепился взглядом за красивый арочный мост на обложке «Популярной механики». В троллейбусе разорвал целлофан, нетерпеливо пролистал журнал от корки до корки. Никаких мостов – что-то про поезда, паровозы, подвижные составы. Сошел на одну остановку раньше, чтобы прогуляться через парк. Дома будет пусто и темно. Я постарался убедить себя, что всё сделал правильно. Но иногда я редкостно несговорчивый тип.
Фонари выстроились в тумане цепочкой бледных лун. Радужные круги вплетались в ветки деревьев, заставляли светиться неоном умирающие сугробы и озерца наледи на тропинках.
Я сунул журнал за пазуху и покрепче прижал под мышкой.
Навстречу по аллее семенил худенький парень в коротком пальтеце. То ли припозднился из гостей, то ли просто замерз и спешил добраться до теплого угла. Нахохлился как воробей, шапка на брови, руки в карманах, ботинки на тонкой подошве то и дело проскальзывают по льду.
Когда мы поравнялись, его вдруг качнуло ко мне, что-то блеснуло в сжатом кулаке. Я почувствовал тычок в бок, и еще один.
Я удивился. Хотел обернуться и посмотреть ему вслед, но голова потянула за собой тело, меня крутануло в сторону, земля ушла из-под ног. Оказалось, что я лежу под фонарем, и его радужный свет становится сизым, сиреневым, фиолетовым, бурым, черным.
– Зомби натуральный, – сказали в темноте. – Смотри, какой серый.
Я знал, что темноту можно выключить: достаточно напрячь веки и отодвинуть их со зрачков.