Сказав это, Геллена тут же понимает, что такая откровенность была лишней. Но слово – не воробей, его не воротишь. Тетушка вновь изумлена до глубины души.
– Быть? Решила? О Гелле! Ты должна думать о том, как стать хорошей женой и матерью. Здесь нечего выбирать.
«Какая я болтушка, – с досадой думает Геллена. – Надо учиться держать язык за зубами!»
– Да, вы правы, – смиренно отвечает она.
Но тетушка не так проста. Она заигрывает с девочкой, будто кошка с мышью. Она смеется.
– А впрочем, – доверительно говорит она, – на свете так много интересных вещей. Вряд ли заманчива жизнь между печкой и колыбелью. И плоха та мать, которой нечему научить ребенка.
Недоверчиво, широко распахнутыми глазами Геллена смотрит на нее, а довольная тетушка кивает в подтверждение собственным словам. «Какая она… странная», – думает Геллена.
Кухня почти не освещена. Только огонь за печной заслонкой играет алыми языками. За окном стемнело. Тетушка Ивена зажигает от своей свечи пятисвечник над широким столом. Потом она с помощью Геллены вынимает из печи тяжелый противень. Надев на руку чистый полотняный мешочек, Геллена начинает перекладывать горячие пирожки. Тетушка не помогает ей, чтобы избежать лишней суеты над горячим железом, да здесь и не нужна помощь. Ивена стоит над столом, сложив руки под грудью.
– Если тебе интересны науки, – вдруг говорит она, – наверняка тебе будет интересна и наука дремознатства.
«Вот это да! – брови Геллены приподнимаются. Тетушка не перестает удивлять ее. – Она что-то смыслит в науках?»
– А что это такое? Я даже не слышала об этом.
– Это наука о человеческих душах. Об их пути от Сна к Яви, о том, как души отзываются на Сны Жизни, и что происходит с ними после смерти.
– После смерти? – переспрашивает Геллена.
Тетушке не потребовалось прилагать много усилий, чтобы ее охватило любопытство. Геллене сразу вспомнился давний разговор с Лореасой и вопросы, на которые мачеха-некромантисса не знала ответов. Еще совсем маленькой Геллена задумывалась о том, для чего люди видят Сон Жизни, как правильно подготовиться к путешествию в Явь и что будет там, за гранью. Если есть такая наука, значит, кто-то искал ответы и находил их. Что же известно дремознатцам? Это так интересно!
Но вместе с тем слабое подозрение, словно червячок, грызет где-то глубоко. Геллена помнит, о чем пела Лореаса давно, когда она была ребенком – об ужасном склепе, где погребена любовь, о Стенах Кошмара и роднике мертвой воды, бьющем в черных топях… И она, нахмурившись, спрашивает:
– А это не ведьмовство?
– Что ты! – Ивена всплескивает руками. – Это наука о святом Сне Жизни. Разве она может быть ведьмовской?
Геллене не приходит в голову спросить, откуда тетушка знает о ведьмах.
Возвратившись, они попадают в самый разгар веселья. Люна визжит и пытается спрятаться в шкаф, старшие девочки хохочут, а Ринна сидит на подоконнике, завернувшись в штору, и замогильно воет.
– Ох, что за бедлам! – восклицает тетушка. – Что вы затеяли, бесстыдницы?