от наплыва гостей.
— А… с кем имею?
— Энди Трушин. Bloody Andy, Bloody.68. Слыхал?
— Кто ж не слыхал… — тихо-тихо выдохнул узник. — Суперхаб…
— Ты — Олег Палек, Nostromo.202/19? Правильно?
— Уже нет, — мрачно изрек заключенный сетевой тюрьмы и принял все-таки анимированный облик. Он стал похож на болезненного подростка с неестественно бледным лицом и такими же бескровными кистями, торчащими из-под мешковатого темного свитера. — Я давно уже не Ностромо. Года четыре как.
— Почему?
— Потому что бывший Ностромо — это я плюс Камилл. Я как-то решился сходить за барьер на свою беду… Ушел; моя копия — неполная, разумеется, — осталась тут и стала Камиллом. Когда я вернулся, в тело меня уже не пустили. Только сюда, в этот чертов закрытый холд. Как мышь в банку.
— Холд уже открыт, я же говорил. Только прошу: не исчезай сразу, у меня еще есть вопросы.
Шейд помалкивал в уголке. Возникла невольная пауза: осколок Ностромо, похоже, прощупал возможность выхода из явно осточертевшей ему тюрьмы. Наконец он с некоторым сомнением сказал:
— Хм… Действительно открыто… Как ты это сделал?
— Так ли уж важно — как? Сделал и сделал, — проворчал в ответ Энди. — Знаешь, у меня сейчас война с Камиллом. Полагаю, что враг Камилла — твой друг. Не так ли?
— Так, — подтвердил экс-узник. — Только знай: воевать с Камиллом — опасное занятие. Он умен и хитер… бестия. Я тоже когда-то таким был.
Энди смешно фыркнул, поплотнее запахиваясь в любимый халат.
— Полагаю, совесть и честь достались тебе, а беспринципность и прочая наглость — Камиллу. Так?
— Так, — угрюмо подтвердил лучший осколок Ностромо.
— Значит, Ностромо — это больше ты, чем Камилл?
— Возможно.
— Как Камилл намерен стать Сетью? Что это вообще значит? Что ты разработал? Можешь объяснить? В двух словах.
— В двух — вряд ли. Я занимался вопросом непосредственного взаимодействия человеческого мозга и сетевого железа. Наверное, я был первым, кто вошел в Сеть без мнемо юстов. Боже, как давно это было… Лет пятнадцать назад.