Смерть или слава. Чёрная эстафета

«Если сможете, — эхом отдалось в сознании адмирала. — Вот именно — если сможем. Если это Ушедшие — их не сдержит и вся наша армада».

И если в галактику вернулись лучшие воины на лучших кораблях, значит, им и впрямь пора менять имя.

3. Михаил Зислис, оператор станции планетного наблюдения, Homo, планета Волга

— И тут, значит, я прицеливаюсь… — Веригин даже показал, как он прицеливается: плавно поднял обе руки, склонил голову чуть набок и прищурился. — Я уже вижу его в створе искателя…

— Тебе следовало стать актером, Лелик! — хмыкнул Зислис и зашуршал оберткой сигары. На Зислиса зашикали, а начальник смены даже раздраженно гаркнул со своего насеста перед головным экраном:

— Не перебивай, ё-мое! Что за манеры!

Начальник, сухопарый, как богомол, американер Стивен Бэкхем, полулежал на пульте, подпирая щеку костлявой ладонью и обратив к экрану бритый затылок.

Зислис вздохнул, но ни слова больше не проронил. Веригин все продолжал прицеливаться из воображаемого бласта в головной экран.

— Ну, прицеливаешься ты, и что? — не утерпела девочка-телеметристка по имени Яна.

А с Веригина вдруг разом спал налет драматизма. Он глядел на экран с неожиданно проявившимся на лице недоумением, постепенно переходящим в озадаченность. Молчание становилось все более тягостным.

Наконец Зислис догадался взглянуть на экран. В следующий миг он вскочил, отшвырнул дорогущую сигару, словно это был одноразовый карандаш, и отпихнул ногой вертящийся стул.

— Это еще что?

Голос сорвался — наверное, от волнения.

Теперь к экрану обернулись все.

К Волге стремительно приближалось какое-то крупное тело. По перпендикуляру к эклиптике. Оно уже пересекло условную орбиту оранжерейного кольца и, судя по скорости, минут через пятнадцать должно было войти в стратосферу.

Это не мог быть грузовоз с Офелии. Во-первых, грузовоз прилетал вчера, а во-вторых, рядом с этой громадиной грузовоз выглядел бы словно шарик для пинг-понга рядом с подводной лодкой. Гость выглядел на диаграмме как светящееся пятно в ладонь величиной, тогда как объекты до пяти миль в диаметре’отображались единственным пикселом, крохотной яркой точкой.

— Твою мать! — восхищенно сказал Суваев. — Комету, что ли, прозевали?

Бэкхем покосился на него дико и очумело.

Это было попросту невозможно. Тело такого размера теле-метристы засекли бы еще за орбитой Луны, но, по данным телеметрии, к Волге вообще никакие тела и не думали приближаться. А появление гостя на головном экране означало, что он невидим для приборов дальнего обнаружения и что скоро он станет заметен любому зрячему волжанину. Правда, заметен не из Новосаратова: гость, похоже, намеревался снижаться точно над центром единственного континента.

Бэкхем уже стряхнул оцепенение и срывающимся голосом вызывал патрульные ракетопланы.