Вздохнул Семёныч.
— Выбирай, Марфа: или вы свои отношения регистрируете, или выдам вам увольнительные без права возврата. И накроются все ваши мечты медным тазом. Заграница о вас плакать не будет.
Замолкла незнакомая мне Марфа.
О чём я думал в ожидании её ответа? Об именах. Примерно так: «Эх, родители, прежде чем давать имя ребёнку, задумайтесь: как назовёте чадо, так оно и поплывёт по жизненным волнам. Видел иконы с Марфой. Её рисовали с поварёшкой. И сия Марфа, наверняка, тоже с поварёшкой вместо весла поплыла по жизни».
Вздохнуло согрешившее чадо.
Молвила Семёнычу:
— Ладно, дедуся. Попробую уговорить Алексея.
— Так-то оно лучше. Беги уж на свою кухню!
Надо же, вслепую, но верно догадался. Следом пришла на ум ещё одна догадка: «Весть о скрытых камерах, если ещё не осела в мозгах, то теперь точно осядет».
Давненько не бегал я по лесным тропкам. Городскому жителю дороговато подобное удовольствие. Да разве поедешь за город, когда буквально под боком аллеи острова Елагина; добежишь до его славного дворца — и назад, к мосту, но другими аллеями.
Эх, а те лесные тропки, по которым в то утро я бежал трусцой, настоящий рай для любителей альтернативного искусства: в багрец, золото и презервативы одетые кусты; ржавые консервные банки, бутылки и прочее дерьмо около кострищ; мусор, сваленный кучами; сгоревший «Москвич»; отхожие места… Настрой получил. Тот самый, что и нужен был для начальника.
Возвращаясь с пробежки, встретил двух родноверов. Бормоча что-то под нос, они распростёрлись ниц, головой к восходящему солнцу. Спрашивается, зачем обманывать себя и других? Солнышко ещё не встало, да и в течение всего короткого дня будет скрыто за серыми осенними облаками. А мир у нас такой! Все всех обманывают: в церквях и мечетях, в думе и правительстве, в армии и на гражданке… И эти родноверы — не исключение. При моём приближении они чинно встали. Оба в льняных рубахах с известным орнаментом — свастикой. Свастика, помимо всего прочего, знак процветания. А здесь все, кстати, из безработных, включая и этих родноверов. Ещё раз ха!.. Ба! Знакомые лица. Вчера высказывали пошлости.
— Давайте знакомиться. Как зовут? Кем работали?
— Всеслав, а по паспорту Андрей. Агроном.
Да"с, тот, что повыше, молвил два правдивых слова.
— Велемудр, в быту Алексей. Лётчик я. Из гражданской авиации. Окроплял поля, да уволили за ненадобностью, — этак, с большей полнотой инфоданных, обрисовал себя второй родновер.
«Боже ж мой! Мутант точно шизофреник. Зачем ему лётчик понадобился? В рамках-то его игры?» — так недоумённо спросил я себя. Не стал обманывать рядовых обманщиков, но представился весьма неполно. Иначе они выпали бы в осадок.
— Капитан Ерилов. Ты, Алексей, с Марфой гуляешь?
— Гуляем, товарищ капитан.
Широко лыбился бывший лётчик.