— Да, да, и слышу я тоже получше вашего. Даже под водой. — Геральт извлек из пакета, в котором принесли акваланг, зеленое махровое полотенце и принялся брезгливо вытираться. Брезгливо, потому что вода была действительно грязная и сейчас ведьмак стал живо напоминать чумазую аборигеншу котельной. Потом, ничуть не стесняясь, Геральт снял и отжал трусы с теперь грязно-розовыми цветочками.
Ничего нового окружающие не увидели, хотя кое-кто ожидал, что у мутанта-ведьмака может оказаться что-нибудь не так, как привыкли живые.
Ведьмак оделся. Неторопливо, но при этом все равно быстро. Небрежно пнул акваланг:
— Соберите это… Вернете потом губернатору, он потребует.
И направился к лестнице, ведущей наверх. В цех.
В этот день снова ничего не нашли. Никаких следов чудовища.
Уже вечером, когда Геральт заводил престарелый будильник Сход Развалыча, а сам кобольд по традиции заварил и предложил всем чаю, Семен Береста словно бы невзначай обратился к ведьмаку:
— Слышь, Геральт… А что, та девка действительно чуть не сдала тебя погоне, когда ты вернулся весь побитый?
— Почему — чуть? — удивился Геральт. — Сдала с потрохами. А «чуть» — это уже я сам себе организовал.
— И ты ее не придушил? Мне тут соплеменники с завода много понарассказали о ведьмаках. Если хоть десятая часть сих рассказов — правда, ты девку должен был убить, изнасиловать и съесть. Именно в такой последовательности.
Геральт неожиданно запрокинул голову и гулко захохотал. Потом так же внезапно умолк.
— Н-да. Сначала съесть, а потом насиловать мне было бы очень неудобно.
Ведьмак вздохнул и добавил:
— Хорошего же мнения о нас твои родичи-орки.
— И все-таки, — продолжал допытываться Семен. — Мне интересно, почему о ведьмаках ходит такая жуткая молва и почему ты вовсе не кажешься мне таким отродьем, как эта молва гласит. Объясни, почему ты ее не тронул, девчонку эту злополучную?
— Если бы я умирал с голоду и не видел другого пути выжить — я бы ее убил и съел. А вернее, даже убивать не стал бы. Отнял бы руку. На первое время хватило бы. Насиловать… Извини, я, конечно, не пай-мальчик из подольского приюта, но трупы меня как-то не возбуждают. Она и вживе-то меня не возбуждает — селедка селедкой, да вдобавок грязная, как будто живет в кочегарке. Впрочем, чего это я — она ведь и впрямь живет в кочегарке, поэтому она грязная, как ей и положено.
Ведьмак сделал паузу.
— Ты это хотел услышать? — жестко спросил он Семена.
Тот вздохнул:
— Не знаю… Скажи, Геральт, а если бы ты умирал с голоду, а рядом оказалась бы не эта краля, а я? Мне бы ты тоже отнял руку?