— А какой процент ведьмаки платят Арзамасу-шестнадцать? — поинтересовался эльф.
Геральт едва заметно обозначил улыбку, собрался с силами и все-таки взглянул эльфу в глаза — как в бездну.
— Вы ведь прекрасно знаете, почтенный Халланард. Наверняка вы успели забыть в несколько раз больше, чем все присутствующие здесь когда-либо знали. Разве не так?
Эльф как будто оцепенел; потом неохотно склонил голову набок:
— Мне действительно известен процент отчислений каждого ведьмака Арзамасу-шестнадцать.
— Тогда зачем спрашивать?
— Должен же я тебя проверить?
— Проверить? Зачем? Если вы не доверяете мне, не имейте со мной дела. А если доверяете — к чему ненужные вопросы?
— Мне интересны твои мотивы, ведьмак. Ваш брат всегда отличался от обычных людей.
— Конечно. Ведь мы мутанты. Все как один. Иначе мы не смогли бы ведьмачить.
Эльф снова на некоторое время оцепенел. Потом задумчиво, обращаясь куда-то в пустоту огромного зала, произнес:
— Пятьдесят процентов! Половина того, что тебе платят за риск! Ответь, ведьмак, зачем ты отдаешь эти деньги тем, кто сделал из тебя чудовище?
— Ты уверен, что хочешь знать это?
— Уверен.
— Затем, чтобы такие, как ты, могли послать на смерть вместо себя таких, как я. И мне не кажется чрезмерным отчисляемый процент.
— И ты послушно идешь на смерть? Ради денег? Ради половины гонорара?
— Иду.
— Но почему? Почему, скажи на милость?
— Потому что именно за пятьдесят процентов от доходов всех, кто шел на смерть до меня, ведьмака Геральта научили оставаться живым, идя на смерть.
— Ты боишься смерти?