Акихико пытается выбраться из–под меня, но куда там — избитый и уставший он едва шевелится. Все, на что его хватает — вялые попытки отмахаться от меня обломком боккена. Когда я заканчиваю, на заплывшей, посечённой роже красноволосого не остается живого места. Какой кайф — это даже лучше, чем секс.
Обессиленный, весь вымахавшийся я сползаю с него. Моя рука со сбитыми в кровь костяшками шарит по карманам пиджака, валяющегося рядом, бандита, из разбитой башки которого натекла уже целая лужа — вот вы где родимые. Щелкаю зажигалкой, затягиваюсь…
— Кха–кха–кха! Ну и забористая дрянь. — делаю еще одну затяжку.
— Дай мне… — подползает поближе измочаленный Акихико со своей в хлам разбитой рожей.
— Рука в говне. — но в противовес словам протягиваю прикуренную сигарету.
— Мы должны его прикончить, это нужно сделать. Я все объясню позже… — вновь затягивает старую пластинку красноволосый, выдыхая клубы дыма через распухшие, словно оладья, губы.
— Может заткнешься уже? Кури молча, он давно сдох. — безжизненное тело каратеки валяется в здоровенной луже собственной крови. — Походу пуля зацепила артерию.
— Слава…Ками! — закашливается Акихико, после чего сплевывает на грязный пол кровавый сгусток. — Ты мне зуб выбил!
— Ниче, вставишь новый — золотой, ты же теперь самый крутой ублюдок на районе, Мацуба — кай больше нет.
— Хахахаха, Недзуми, кха–ах–кха, ну ты мочишь! — давится он дымом со смеху.
— Чего?! Мы же завалили главного босса.
— Это был не Оябун, просто кто–то из санро–кай — группы старших советников решил выпендриться. Если бы приказ исходил от самого Оябуна, то здесь было бы не пятьдесят бойцов, а все пятьсот.
— Твою мать… — на этот раз закашливаюсь уже я, но совсем не от смеха.
Вой полицейских сирен приближается — самое время уносить ноги!
Обратно едем медленно, Акихико ни в том состоянии, чтобы бездумно газовать. К тому же его заплывшие от побоев глаза плохо различают дорогу. Когда мы останавливаемся у моего дома до затравленного сознания доходит — я в безопасности. Напряжение окончательно отпускает и я разжимаю стиснутые в тревоге пальцы, отцепляя их от поручней под сиденьем. Наконец–то я дома.
— Эй, Недзуми! — у самого порога окликает меня красноволосый. — Спасибо…
Байк срывается с места, заглушая своим рычанием вторую часть фразы. Но я настолько морально измотан, что мне плевать. Даже не помню, как добрался до футона и стянул грязную, окровавленную футболку, присохшую к расцарапанной спине. Засыпаю с осознанием того, что сегодня я впервые лишил человека жизни.
А следующим утром, как ни в чем не бывало, кручусь перед зеркалом, пытаюсь обработать глубокие царапины на спине и никакой рефлексии. Похоже я не очень хороший человек. Ну его к черту! — прекращаю это бесперспективное занятие, без чужой помощи здесь не обойтись. Попробую дождаться Мичи, надеюсь этот парень за время моего отсутствия не охладел к нашим занятиям и периодически проверяет на месте я или нет. При следующей встрече, если она состоится обязательно стрельну у него номерок.
Вздрагиваю от громкого стука, ватная палочка смазанная зеленкой болезненно бороздит царапину — убью маленького засранца!
— А ты еще кто, блядь, такой? — вместо Мичи на пороге топчется другой, незнакомый мне сопляк.