Чувство Долга

Ворота в бомбоубежище прожгли еще омоновцы, честная древняя сталь не была рассчитана на противостояние термитным смесям.

Оплавленный зев прохода осветили инфракрасным прожектором, потыкали видеокамерами на тонких оптоволоконных ножках. Отмаркировали подозрительные точки, в том числе поникшую стволами роботурель, обработали их короткими импульсами ЭМИ, гарантированно убивая всю электронику.

Пошли вперед короткими перебежками, прикрывая друг друга и морщась от топанья подполковника и его адъютанта. Минутная заминка на вскрытие второй двери тамбура и секундное колебание Сергеева, потребовавшееся для подавления желания привычно рявкнуть: «Бойся!» – и метнуть в проем шоковую «Зарю».

Чей-то силуэт возник на фоне едва подсвеченных вирткапсул, заслоняя их от спецназовцев.

– Не стреляйте, здесь дети!

Командир сдвинул на каску фильтр ночника и поднял вверх сжатую в кулак руку:

– Не стрелять!

И тут же оглушенно шарахнулся в сторону от раздавшейся над самым ухом автоматной очереди в треть магазина из «Зига» племяша.

– Есть! Я сделал его! – радостно проорал генеральский родственник. – Адъютант, доклад в штаб и фото в пресс-центр! Террорист уничтожен подполковником Фараевым лично!

Фигура Дока завалилась на спину, взвизгнули и заискрили многочисленные рикошеты – тупая штабная крыса использовала бронебойные патроны в закрытом помещении.

Тревожно зазвенел зуммер одной из капсул, жалуясь на повреждения нежной электронной требухи. Панически рявкнула сирена второй, сообщая о ранении оператора.

Док шевельнулся и, застонав, попытался приподняться, с хрипом и нехорошим бульканьем в легких, нашептывая мантру: «Не стреляй…»

Племяш азартно закусил нижнюю губу и вновь вскинул автомат, однако выстрелить не успел. Разъяренный Сергеев коротким отточенным движением влепил прикладом трехкилограммового «Вереска» в лоб подполковника. Нокаут!

Майор кивнул одному из бойцов на адъютанта – присмотри, мол. Сам же плавно перетек во внутреннее помещение бомбоубежища. Огляделся и замер потрясенно. Около стены аккуратно стоял рядок каталок и инвалидных кресел, громоздились коробки с препаратами и каскады натасканного из главного корпуса оборудования – дефибриллятор, гарнитуры для капельниц, кардиомониторы…

В центре зала расположился десяток капсул с вскрытыми блоками управления и длинными шлейфами проводов, тянущихся к мастер-серверу. Под плексигласом крышек лежали изможденные фигуры детей.

Пискнул коммуникатор на поясе у тяжело дышащего Дока. Повинуясь умоляющему взгляду, Сергеев снял ком с крепежа и прочитал входящее:

«Док, делаем срыв-тесты каждый час, положительный отклик у Насти и Антона! Ты вытащил еще двоих! Я забросил в реал пятьдесят кусков вечнозеленых, адвокат сказал, что знает, в чьи зубы их надо всунуть, чтобы отменить штурм и начать переговоры. Док, держись! Глеб».

Лицо главврача озарила улыбка. Закашливаясь и пуская кровавые пузыри, он прохрипел:

– Первая и третья капсулы, можно освобождать…

Майор оглянулся и с облегчением увидел, что продырявленная в нескольких местах и сверкающая тревожными огнями вирткапсула несет на борту кривовато выведенную единицу.